- Это – родня Клауса, – шепнул Стефан. – Но что вы здесь делаете?
- Где Клаус? – в свою очередь спросил Кол.
- В следственном изоляторе «Азкабан».
Ребекка картинно прижала руки ко рту.
- На Хогвартс нападает маньяк, – сказал Дин. – Вы же знаете о Хогвартсе?
- Знамо дело, – произнес Элайджа. – Знаю, знаю, Никлаус давеча сказывал о супостате лихом, что пол хогвартский топчет.
- То есть, это не вы – маньяки? – Из Дина был парламентер, как из говна пуля.
Майклсоны взглянули на него, как на идиота.
- Почто ты, отрок, тупой, аки пень? – крикнул Кол.
Ребекка, единственная, кто изъяснялась на понятный Винчестеру мотив, осадила братьев и, подсев к нему, произнесла:
- Да как бы мы смогли из человека камень сделать? Максимум фарш. Нет, тут другое лихо. Супостат родился в замке, а мы лишь с гастролями там выступали.
- С гастролями?
Ребекка глубоко вздохнула и начала свой интереснейший рассказ.
- Были мы вокально-инструментальным ансамблем, причем талантливым, на Евровидение даже один раз ездили, правда на сцену нас не пустили, но то такое… Все как полагается: Клаус пел, Элайджа на балалайке играл, Кол – на гармошке, а я на гуслях брынчала.
Кол подкинул в костер несколько веточек и закивал.
- Пришел к нам как-то в гримерку мужик с бородой, назвался директором Хогвартса, – продолжила Ребекка, накинув на плечи пуховой платок. – Предложил в Хогвартсе выступить, мол, культурный уровень там прихрамывает. А мы и согласились, денег-то нам немерено отвалили. Эх, знали бы мы, что нам боком эта затея выйдет.
- Это как?
- Шесть концертов дали, публика очень довольна была. Но вот напасть: какая-то сволочь начала на детей нападать. Ну и начали на нас косо глядеть. Я говорила Никлаусу, мол, уезжать надо, но он сказал, что романсы ему дороже безопасности.
И однажды ворвался к нему в гримерку какой-то цыганенок. И орать начал, что знает все, сейчас всех сдаст. А было это в аккурат после того, как одна наркоманка в туалете померла. Вот на нас это дело и повесили, а все потому, что не вовремя мы с концертами подоспели.
Стефан сочувственно повесил голову.
- А Никлаус, дабы нас всех в каземате не заперли, сам во всем и сознался, – подытожил Элайджа. – Так и сказал: «Бегите, родичи, даст Бог, свидимся».
Дин, промокнув футболкой мокрые от слез глаза, всхлипнул.
- Отмотал в СИЗО двенадцать лет, за серийные убийства, – вздохнула Ребекка. – Но не сломался. Песни новые подхватил, а когда вышел, мы «Владимирский централ» даже у мэра на дне рождения исполняли. И вот опять брата нашего повязали.
- Нехристи богогадские, – выплюнул Кол. – Не мы детишек убивали. Не по-человечьи это.
Не поверить Майклсонам было невозможно. Ясные очи Ребекки смотрели так заискивающе, что Стефан окончательно уверился в том, что Клауса подставили.
- И давно вы здесь? – поинтересовался Стефан, оглядев землянку, белье на веревке и гарцующего вороного коня на поляне.
- Как Клаус в замке осел, так мы сюда и пробрались, – пояснила Ребекка. – Мне бы жениха искать, а то в девках засиделась, а я здесь кукую.
Глаза Дина загорелись, как два маяка.
- Слушайте, барышня, – сказал трудовик. – Брат у меня есть. Вот как для вас рожденный.
- Кто такой? – всполошился Элайджа.
- Повар. Да они с Ребеккой будут как Василиса Прекрасная и Иван-дурак!
- Эка благодать! – обрадовался Кол. – Слыхала, сестрица? Недолго тебе девкой просиживать, косу девичью отращивать!
Вроде все остались довольны, но Стефан все-таки нервничал. Вот Ребекка уже угощает их кисельком да пряниками сусальными, а на душе все равно неспокойно.
- Ну мы пойдем, пожалуй, – сказал библиотекарь, встав на ноги. – Рад был свидеться. Спасибо за информацию…
- И за пряники, – поддакнул Винчестер.
- Куда это путь держать собрались? – Элайджа тоже поднялся с коряги, на которой сидел. – Мы с братцем и сестрицей уж поди пять лет никому концерт не давали.
- Нет, спасибо, – улыбнулся Стефан, попятившись назад.
- Братец, подай-ка гусли и балалайку! – крикнула Ребекка. – Отчего ж не петь, коли душа поет!
- Бежим, – прошептал Дин. – Если они поют, как Клаус, то нашим барабанным перепонкам будет жопа.
Переступив через корягу, путники засеменили в лес.
- Куда бежите, ироды! – заорал Элайджа и, схватив у Кола балалайку, ринулся за ними.
- Держи их! – верещала Ребекка, перепрыгнув через муравейник.
- Песню запевай! – кричал Кол. – Выйду ночью в поле с конем……
- ААААААААААА!!!! – заорали Винчестер и Сальваторе.
Лес казался бесконечным. Извилистые тропы, камни, корни деревьев – как же это мешало бежать. Чувствуя, как из ушей сочится кровь, Дин, как мог, пытался заткнуть уши шишками, но голос Майклсонов был могуч и суров.
- …Ночью в поле звезд благодать… – баритон Кола, казалось, звучал где-то совсем рядом.
- Нет, – судорожно шептал Стефан. – Не надо петь!
- …только мы с конем по полю идем…
- Душу бы продал за спасение! – взвыл Дин.
И как раз вовремя.
В лесной глуши заревел мощный мотор и вдруг, изрядно помяв кусты, из чащи выехала блестящая, а потому неповторимая, Шевроле Импала 1967 года выпуска.
- Детка, – прошептал Дин, кинувшись к машине. – Но кто…
- Запрыгивайте, быстро! – из окна машины высунулся невысокий человечек, более известный Дину, как Король Ада.
Пение становилось все громче, и Дин, толкнув Стефана на заднее сидение Импалы, плюхнулся рядом и, заорал:
- ЖМИ НА ГАЗ, КРОУЛИ!
Кроули, с силой надавив на педаль газа, успел высунуть в окно руку с вытянутым средним пальцем и продемонстрировать его Элайдже, уже выбежавшему на поляну.
- НЕТ!!! – сокрушенно прокричал Элайджа, рухнув на колени.
Обидно, что не говори. Зрители сбежали с концерта.
Дин, откинувшись на спинку сидения, блаженно вздохнул.
- Кроули, ты просто космос.
- Да, я такой, – покраснел демон.
- Но я думал, ты продаешь осветительные приборы «Маруся», – произнес Стефан.
- Как видите, еще подрабатываю таксистом. Ну что, может радио включить?
- НЕ НАДО!
До замка доехали без происшествий и, отсыпав Кроули жменю монет, слезно попрощались. Импала снова укатила в Запретный лес.
Дин, тяжело вздохнув, шагнул в теплый холл. Усталость сбивала с ног, а в голове все еще звучало пение любимой песни генералиссимуса семьей Клауса Майклсона.
- Ну и зачем Клаус послал нас в лес? – выдохнул Дин. – Его родня едва не лишила нас слуха.
- Он хотел сказать, что никогда не открывал Тайную комнату, – пояснил Стефан. – И я верю ему.
Комментарий к Глава 21. Ну люблю я песню про коня, ничего не могу с собой поделать)))))
====== Глава 22. ======
Деймон Сальваторе, расталкивая локтями группки учеников, прорвался к лестнице и, в два прыжка ее преодолев, случайно столкнул вниз Рона Уизли. Промчавшись со скоростью ужаленного в попу коня, военрук, с ноги открыв двери кабинета директора, помахал мятым листком бумаги.
- Вставай, пахан! Пробил звездный час!
Дамблдор, сидя в точно такой же позе, что и две недели назад (на подоконнике, с чашкой кофе и со слезами на глазах), томно повернул голову в сторону источника шума. Так беспечно протекал март: директор страдал, слушал песни Булановой и плакал.
- Хули ты расселся, ебаный шашлык?! – бушевал Деймон и, дернув пахана за бороду, скинул с подоконника. – Созывай педсовет, етить твою!
- Что стряслось? – протянул Дамблдор голосом богемной дамы, пребывающей в стадии предсуицидальной депрессии.
Вместо ответа Деймон, не разобравшись, как работает громкая связь, выбежал в коридор и, набрав побольше воздуха в легкие, заорал на весь замок:
- ВСЕМ ПРЕПОДАВАТЕЛЯМ, ПОВАРУ И САМОГОНЩИЦЕ СРОЧНО ЯВИТЬСЯ В КАБИНЕТ ПАХАНА! УЧЕНИКИ – ПИЗДУЙТЕ ПО КОМНАТАМ!!!!
Пахан вздохнул и, усевшись в кресло, стянул с ног пушистые тапки. Деймон, для храбрости осушив полулитровую бутылку самогона, крякнул и сел напротив.