Пока Шпенглер и Гитлер занимались революциями в Мюнхене, в Институте социальных исследований во Франкфурте развивалась другая философская школа. Франкфуртская школа, членами которой были философы Макс Хоркхаймер (1895-1973) и Теодор Адорно (1903-1969), стала пионером новой, более пессимистичной версии марксизма, чем та, с которой мы познакомились в главе 1. Как и другие теории упадка, новая теория коренилась в идее вырождения. Все, в чем раньше обвиняли физическое вырождение, например, преступность, психические заболевания и атавизм, теперь возлагалось на буржуазный капитализм. Хоркхаймер, возглавивший институт в 1929 г., считал, что разрушительность капитализма выходит за рамки экономики, затрагивая привычки и мысли людей. Эта культурная критика основывалась на ранних работах Маркса, который утверждал, что капиталистическое разделение труда отделяет рабочих от продукта их труда, низводит их до статуса машин. Утратив свою человечность, пролетариат становится бездушным и идиотичным, что, по мнению Адорно, он и обнаружил в его любви к джазу.
После прихода Гитлера к власти представители Франкфуртской школы перебрались в Колумбийский университет в Нью-Йорке. Ошеломленные поддержкой, которую национал-социалисты получили от рабочего класса, философы Франкфуртской школы пришли к выводу, что фашизм на самом деле является неизбежной и последней стадией развития современной цивилизации. Адорно и Хоркхаймер проследили эту тенденцию вплоть до эпохи Просвещения, утверждая, что неустанное стремление к власти с помощью разума порождает цикл отчуждения и господства, который достигает кульминации в тоталитаризме. Эта экспансивная критика распространялась и на Советский Союз Иосифа Сталина, поскольку утверждала, что любое индустриальное общество обречено на ту же судьбу, независимо от его идеологии. На самом деле идеология была тем инструментом, который позволял функционировать этим тоталитарным обществам. Задача Франкфуртской школы, как и нигилистов Ницше, состояла в том, чтобы сорвать эти культурные повязки и обнажить реальность властных отношений в современных обществах.
Во Франции философы объединили утверждение Франкфуртской школы о том, что рациональность разрушает свободу, с ницшеанской критикой буржуазного общества. Результатом этого идейного союза стал экзистенциализм. Так, французский философ Жан-Поль Сартр (1905-1980) утверждал, что истинная свобода обретается путем выбора собственных ценностей, как это должен был сделать прототип постнигилиста Ницше. Буржуазное видение мира, считал он, было не просто культурной тиранией. Оно ограничивает свободу, навязывая людям свои ложные ценности. В начале своей жизни Сартр считал, что взаимодействие с обществом разрушает свободу, превращая человека из индивида в продукт цивилизации. Позднее Сартр изменил свою точку зрения, утверждая, что свободу можно обрести, полностью погрузившись в настоящее (то есть в политику). Для Сартра участие в коммунистическом движении, которое стремилось изменить существующее положение вещей, было способом вернуть себе индивидуализм. К этому выводу он пришел с помощью французского философа Мориса Мерло-Понти (1908-1961).
Мерло-Понти утверждал, что, несмотря на непостижимость будущего, в определенные моменты человечеству приходится выбирать между радикально различными путями. Одним из таких моментов он считал холодную войну - бросок монеты между двумя видениями будущего. Мерло-Понти выбрал коммунизм. Конечно, он считал обе стороны холодной войны жестокими, но предпочел сталинский Советский Союз, потому что "режим, признающий свое насилие, мог бы иметь в себе больше подлинной человечности". Сартр принял точку зрения Мерло-Понти, но им двигал гораздо больший страх перед Соединенными Штатами, чем любовь к Советскому Союзу. Сартр не рассматривал коммунизм как путь к классовому освобождению, но считал, что борьба с буржуазной идеологией более актуальна, чем другие соображения.