В следующих главах мы с вами еще не раз услышим о такой области мозга, как миндалевидное тело, или амигдала; эту часть мозга нейробиолог Джозеф Леду назвал «втулкой в колесе страха»[116]. Она представляет собой небольшой участок в форме миндалины, расположенный в глубине мозга; эта сложная структура наделена множеством функций и, как подтверждает масса доказательств, играет центральную роль в управлении чувством опасности[117]. Когда органы чувств обнаруживают в окружающей среде какие-либо сигналы или изменения, несущие любую физическую или эмоциональную угрозу, миндалевидное тело приходит в состояние боевой готовности[118] и реагирует в считаные миллисекунды. Кроме того, по словам Леду, «именно тут срабатывают триггерные стимулы»[119].
Одна из ключевых реакций, запускаемых амигдалой, — активация гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы[120], состоящей из соответствующих элементов цепочки в нейроэндокринной системе. При ее активации надпочечники выбрасывают в кровь эпинефрин, норэпинефрин и кортизол, то есть гормоны, которые раньше называли адреналиновыми, а сегодня более красноречиво — «гормоны стресса», потому что они помогают к нему адаптироваться. Эти гормоны готовят организм к реакции «бей или беги»[121], а мозг реагирует повышением бдительности, внимания и улучшением памяти. Иными словами, гормоны стресса приказывают мозгу проснуться и сосредоточиться, а телу — подготовиться к действию. А еще они заставляют мозг запомнить то, что мы видим в этот момент.
Исследования с применением метода томографии головного мозга показывают, что при просмотре человеком особо эмоционального материала, например слайдов с изображением очень приятных или, наоборот, слишком неприятных сцен, активность в миндалевидном теле возрастает[122], причем чем выше активность этой области мозга, тем лучше мы помним событие несколько недель спустя. Очень низкий уровень эмоционального возбуждения предполагает, что в увиденном нет ничего заслуживающего внимания; это позволяет защитить мозг от перегрузки, не запоминая в подробностях и надолго такие банальные события, как принятие утреннего душа или каждодневную поездку на работу. Мозг защищает нас от других видов перегрузки, иногда отказываясь запоминать моменты, когда мы излишне эмоционально возбуждены, особенно связанные с ужасом или беспомощностью. Именно поэтому жертвы жестоких преступлений[123] или нападения акул нередко вообще не помнят травматический опыт; пережитые ими события слишком страшны и ошеломляющи, чтобы ассимилировать их. А вот умеренный стресс предупреждает нас об угрозах в окружающей среде, в отношении которых мы, согласно нашему восприятию, можем и должны что-то предпринять. «Ничто не создает сильные и долгосрочные воспоминания о событиях лучше, чем небольшой стресс»[124], — утверждает нейробиолог Джеймс Мак-Гог.
Эмоциональное научение — мощный, к тому же весьма эффективный механизм, потому что, когда дело доходит до выживания, возможностей для повторных проб и ошибок у нас не так много. По этой причине миндалевидное тело, как говорят специалисты, «быстро учится и медленно забывает»[125]. «Эмоциональные воспоминания, — объясняет Леду, — могут сохраняться навсегда»[126]. Маленькому Сэму, например, не нужно было несколько раз видеть, как отец уходит с чемоданом из дома, чтобы помнить этот момент спустя десятилетия. А многим из нас достаточно было один-единственный раз прожить 11 сентября, чтобы воспоминания о том трагическом утре преследовали нас до конца жизни. Эмоциональные воспоминания сильнее и дольше обычных и повседневных, а из-за яркости и живости они воспринимаются как более реалистичные и более важные для нас и нашей жизни, нежели, скажем, ежедневный туалет. Проблема в том, что, когда эти воспоминания травматичны, они, как утверждали Шарко, Фрейд и Жане, могут функционировать как «пагубные, болезнетворные»[127]. И эти скверные воспоминания приносят нам много вреда. Тирания прошлого[128] нередко правит настоящим и будущим, и эти огромные и на редкость цепкие воспоминания поглощают наши автобиографии, а порой и целиком жизни. В тот год, когда ушел отец, Сэм, конечно же, продолжал учиться в четвертом классе, ходить на дни рождения друзей, кататься на велосипеде, есть мороженое и играть в парке, но об этом годе он не помнит почти ничего, кроме ощущения потери и душевного потрясения.
116
Joseph E. LeDoux, The Emotional Brain: The Mysterious Underpinnings of Emotional Life (New York: Simon and Schuster, 1996), 168.
117
Jacek Debiec and Joseph E. LeDoux, «The Amygdala and the Neural Pathways of Fear», in Post-Traumatic Stress Disorder: Basic Science and Clinical Practice, eds. Joseph E. LeDoux, Terrence Keane, and Peter Shiromani (NewYork: Humana, 2009), 23–38; Elizabeth A. Phelps, «Emotion and Cognition: Insights from Studies of the Human Amygdala», Annual Review of Psychology 57 (2006): 27–53.
118
Louis Cozolino, The Neuroscience of Human Relationships: Attachment and the Developing Social Brain, 2nd ed. (New York: Norton, 2014), 401–404.
119
Joseph E. LeDoux, The Emotional Brain: The Mysterious Underpinnings of Emotional Life (New York: Simon and Schuster, 1996), 168–169.
120
Гипоталамус выделяет кортикотропин-рилизинг-гормон (КРГ). КРГ, в свою очередь, стимулирует гипофиз, который стимулирует выброс адренокортикотропного гормона (АКТГ). АКТГ воздействует на надпочечники, которые, в свою очередь, вырабатывают диэфирин, норадреналин и кортизол.
121
Joseph E. LeDoux, The Emotional Brain: The Mysterious Underpinnings of Emotional Life (New York: Simon and Schuster, 1996), 206; James L. McGaugh, «The Amygdala Modulates the Consolidation of Memories of Emotionally Arousing Experiences», Annual Review of Neuroscience 27 (2004): 1–28; обзоры см. в James L. McGaugh, Memory and Emotion: The Making of Lasting Memories (New York: Columbia University Press, 2003); James L. McGaugh, «Memory: A Century of Consolidation», Science 287, no. 5451 (2000): 248–251.
122
См. обзор исследований в области классического условного рефлекса в James L. McGaugh, «The Amygdala Modulates the Consolidation of Memories of Emotionally Arousing Experiences», Annual Review of Neuroscience 27 (2004): 1–28; James L. McGaugh, Memory and Emotion: The Making of Lasting Memories (New York: Columbia University Press, 2003); Donald G. Rainnie and Kerry J. Ressler, «Physiology of the Amygdala: Implications for PTSD», in Post-Traumatic Stress Disorder: Basic Science and Clinical Practice, eds. Joseph E. LeDoux, Terrence Keane, and Peter Shiromani (New York: Humana, 2009), 39–78.
123
Существует теория, что слишком сильный и продолжительный стресс негативно влияет на гиппокамп; Joseph E. LeDoux, The Emotional Brain: The Mysterious Underpinnings of Emotional Life (New York: Simon and Schuster, 1996), 243–244.
124
James L. McGaugh, Memory and Emotion: The Making of Lasting Memories (New York: Columbia University Press, 2003), 111.
125
Louis Cozolino, The Neuroscience of Human Relationships: Attachment and the Developing Social Brain, 2nd ed. (New York: Norton, 2014), 403.
126
Joseph E. LeDoux, The Emotional Brain: The Mysterious Underpinnings of Emotional Life (New York: Simon and Schuster, 1996), 145.
127
Eitan D. Schwarz and Janice M. Kowalski, «Malignant Memories: PTSD in Children and Adults After a School Shooting», Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry 30, no. 6 (1991): 936–944.
128
Bessel A. van der Kolk, Alexander PG. McFarlane, and Lars Weisеth, Traumatic Stress: The Effects of Overwhelming Experience on Mind, Body, and Society (New York: Guilford, 2007), 3–23.