Когда с едой было покончено, старуха сделала Анне знак выйти из дома. На дворе повсюду виднелись следы вечерней трапезы, так печально закончившейся. Старуха дала Анне топор и жестами объяснила, что нужно обрубить засохшие узловатые корни дуба. Графине еще ни разу не приходилось выступать в роли дровосека, но она чувствовала себя обязанной отплатить старухе за гостеприимство. Конечно, еда была не бог весть какой, но в таких условиях она казалась рождественским подарком.
Некоторые корни отваливались с первого удара, по другим приходилось ударять несколько раз. Постепенно она освоилась, приноровилась правильно держать топор, и дело пошло на лад. Анна то и дело бросала взгляд на горный хребет, где скрывалось святилище.
За этим занятием прошло почти все утро, а рядом с Анной лежала лишь жалкая кучка обрубков. Но старуха вроде осталась довольна. Она подобрала их с земли и скрылась в хижине, оставив Анну в одиночестве. Та устало прислонилась к дереву. Если она пойдет в горы сейчас, то наверняка успеет вернуться до темноты. Несколькими точными и решительными ударами топора она превратила в дубинку толстый сук.
Анна очень спешила, но все же заметила, что за ней, даже не слишком прячась среди деревьев, следует волк, тот самый, что пас овец, тот, что исчез тогда вместе с лесным демоном. Анна порадовалась, что взяла с собой дубинку. Нападения она не опасалась, но не хотелось зависеть от милости странного зверя. Как и в прошлый раз, она шла по тропинке, вьющейся у подножия горного кряжа, путаясь в вересковых зарослях, огибая лощины, обходя гигантские валуны. Несмотря на солнечный день, все вокруг было унылым и сумрачным, и не верилось, что завтра — Рождество. Голые деревья, черные утесы казались тоскливыми призраками. Анна поежилась.
Почти отчаявшись найти нужную тропу, она то уходила вперед, то возвращалась, но, хотя поиски не вели ни к чему, она не сдавалась. Анна была полна решимости найти в этой глуши заветный клочок святой земли.
Начали сгущаться сумерки. В неверном угасающем свете дня смешно было надеяться на успех. Анна стояла посреди небольшой поляны. Ее окружало безмолвное голое пространство.
Внезапно позади послышался стук копыт и знакомый голос:
— Леди Анна! Какой сюрприз увидеть вас здесь, к тому же одну!
Она резко обернулась. Да, это был Ормистон собственной персоной, усталый, в грязи, с всклокоченной бородой. За спиной болталась пика, из стремян выглядывали дырявые сапоги.
— Что ты здесь делаешь? — жестко спросила она. — Ты должен быть рядом с моим мужем и Гектором из Харлоу.
— Гектор Армстронг из Харлоу — подлый предатель. Он решил выдать вашего мужа Меррею, а меня вышвырнул, как шелудивую собаку, не дав ни пенса!
— Быть может, Господь сжалится, — выдохнула Анна.
— Он-то, может, и сжалится, но не Гектор из Харлоу. Никогда больше не буду иметь дело с этим негодяем. Этот вероломный скряга опорочил имя Харлоу. Ни в жизнь не приведу к его дверям ни одного беглого лорда.
Анна подозревала, что этот поход добром не кончится, но потрясение от этого меньше не стало. Предательство остается приятельством, даже если к нему готовишься.
Анна стояла неподвижно, чувствуя холод и подступающую темноту. Том в плену, Генри предатель. Вся ее семья уничтожена. Один за другим уходили ее близкие. Кто-то погиб, кто-то отрекся, кто-то в изгнании.
Слишком много несчастий для одного человека! Беспросветная тоска захлестнула Анну. Ормистон, словно не замечая ее состояния, продолжал:
— Это еще не все, госпожа. Эллиоты пообещали Скроупу не вмешиваться в его действия. Когда опустится ночь, англичане прибудут в Дейл, они ищут вас. И меня.
— И вы явились сюда только за тем, чтобы меня предупредить? — доверчиво спросила Анна, не подозревая никакого подвоха в его словах, тронутая чуть ли не до слез.
Ормистон усмехнулся:
— Графиня, должен вам сознаться, что никакие неприятности на свете не смогли бы заставить меня забыть про серебро, о котором вы упомянули, расставаясь с мужем. Должен же я что-то получить за свои труды, так почему же не из вашего кошелька, тем более, что он при вас.
Этот разбойник, сладкими речами усыпивший ее бдительность, попросту собирается ограбить ее. Она почувствовала себя одураченной. Что надо делать в такой ситуации? Она не знала. Пролепетав нечто невразумительное о том, что Ормистон не осмелится причинить ей вреда, она с ужасом поняла, что ее дубинка — просто прутик по сравнению с его пикой, мечом и набором пистолей.