Возможно, именно это происшествие, которое так врезалось в ее память, позволяю Кейт через много лет создать образ всем чужой, потерянной девочки в повести «Цветам давая имена».
И еще одно воспоминание роднит писательницу с ее героиней. Говоря о воспоминаниях своего детства, о познании окружающего, Вильхельм пишет: «Мир запечатлевался в моем сознании как бы моментальными снимками, несвязными фотографиями, где фигурировали люди и предметы. Вещи, которые я узнавала, не имели названия, их нельзя было описать словами; многие из них до сих пор в моей памяти».
Кейт Вильхельм написала свои первые художественные произведения уже в зрелых годах. «Когда я начала писать в возрасте 28 лет, — вспоминает она, — это было как возвращение домой, как будто всю свою жизнь я блуждала, немая, и только теперь нашла дорогу и поняла, что я могу говорить».
Философия пере-открытия, пере-познания мира в повести Кейт Вильхельм перекликается с теорией научной фантастики Урсулы Ле Гуин, так называемой «теорией хозяйственной сумки». Кто первый стал придумывать захватывающие истории, спрашивает Ле Гуин, и предполагает: охотники на мамонтов. Древние люди собирали овес, плоды, корни и улиток. Среди них были и редкие смельчаки, которые занимались охотой на огромных животных. Возвращаясь с удачной охоты, они обеспечивали все племя на долгое время мясом — но не только. Они приносили историю.
Что интересного можно рассказать о каждодневном сборе овса? Ни конфликта, ни сознания опасности. То ли дело — борьба с животным-великаном! Так начался мужской рассказ, и он изменялся вместе с человеком в процессе эволюции, но всегда оставался историей убийства, считает Ле Гуин. Однако вовсе не орудия убийства, по мнению Ле Гуин, были первыми изобретениями человека. Самым необходимым в хозяйстве предметом была сумка, корзина контейнер — что-то, во что можно складывать плоды и овес, в чем их можно хранить дома.
Но мужская история убийств повторяется снова и снова в художественных произведениях. «Ну что ж, продолжайте, говорю я, направляясь прочь к зарослям дикорастущего овса, с У-У на спине, а рядом маленький Ум несет корзину», пишет Урсула Ле Гуин. «Давайте, рассказывайте, как мамонт упал на Буба, и как бомба упала на Нагасаки, и как деревню обливали напалмом, и как реактивные снаряды будут сброшены на Империю Зла».
И пока мужчина рассказывает эти истории, женщина собирает овес и складывает то, «что нужно и полезно, съедобно или красиво, в сумку, в корзину, завертывает в кору или лист».
Форма мешка, хозяйственной сумки, хранилища — это естественная, идеальная форма для романа, считает Ле Гуин. «В книге заключены слова, — пишет она. — Слова обозначают какие-то вещи. В них заключен смысл».
«Под научной фантастикой правильно было бы понимать способ описать то, что происходит, что делают люди, что чувствуют, как взаимоотносятся с остальным содержанием этого обширного мешка, этой утробы Вселенной; чрева, из которого все и появляется на свет и где покоится прах прошедшего; в этой нескончаемой истории».
Кейт Вильхельм
Цветам давая имена[1]
В конце сентября я сказал своей команде из издательской компании «Феникс»: все, с меня довольно, ухожу, не ждите от меня больше известий и не нанимайте сыщиков меня разыскивать. Это бесполезно Грэйси Бланчард, моя секретарша, рассмеялась: «Ну-ка, ну-ка, Уин, что дальше?»
Потом она спросила, сколько фотоаппаратов я собираюсь взять с собой, отправляясь в отпуск, а Фил Делакорт, генеральный менеджер, заявил, что уже давно тренируется в подделывании моей подписи, чтобы ставить ее на всем входящем и исходящем.
Но если я направляюсь на север, добавил он, он может набросать для меня список людей, с которыми мне следовало бы встретиться и обсудить некоторые вещи. Ну, я ему, конечно, посоветовал сделать кое-что с этим списком.
Мы как раз закончили работу над большим каталогом, рождественские каталоги были готовы уже давно, брошюры для фармацевтов вышли даже несколько раньше, чем было намечено, и я устал.
Мне все надоело. Когда-то, семь лет назад, когда я только-только создал «Феникс», это было потрясающе занимательно, но время шло, и работа превратилась в рутину: головная боль — «как бы ус петь вовремя», испорченное оборудование, заказы на бумагу, которые не выполнялись, нечеткие фотографии… Обычная хреновина, говорили мне те же самые люди, которые семь лет назад убеждали меня, что нигде, кроме Атланты, мне издательства не открыть, Нью-Йорк и так кишит талантами.
У меня не было никакого плана, никакого определенного маршрута, я просто-напросто хотел побывать в Новой Англии, пока леса еще стоят в великолепии осеннего убора.
1
© Kate Wilhelm. Naming the Flowers. F&SF, February 1993. Перевод О. Фединой и Л. Михайловой.