Человек поймет, какой могучей скрытой силой он обладает — водородная бомба по сравнению с этой новой энергией покажется не более чем свечкой. Наверняка при помощи таких наркотиков, как мескалин, человек впервые реально станет обитателем мира сознания и сможет путешествовать по нему, как по Земле. Он изучит страны сознания, как Ливингстон и Стэнли исследовали Африку. Он откроет, что там, внутри, обитают его многочисленные «я» — это и есть те, кого предки его называли Богами.
Есть у меня и другая теория, настолько абсурдная, что я едва осмеливаюсь упоминать о ней. Возможно, вампиры мозга — всего лишь инструмент в руках некой Высшей Силы. Безусловно, они могут погубить любую цивилизацию, в которую вторгаются. Но если эта цивилизация случайно узнает об опасности, результат может стать совершенно противоположным задуманному. На пути эволюции перед человеком встает немало препятствий — скука, невежество, тенденция плыть по течению, не заботясь о дне завтрашнем. По-своему, эти угрозы куда страшней для эволюции, чем сами вампиры. Когда раса узнает о вампирах, можно считать, что половина битвы выиграна. Стоит человеку обрести веру и цель, как он становится почти непобедимым. Может быть, вампиры и служат таким средством, которое способно подтолкнуть нас на борьбу со своей ленью и безразличием? Впрочем, это лишь сопутствующие размышления. Куда важнее проблема, — как избавиться от вампиров? Просто опубликовать обнаруженные мною «факты» — вряд ли это выход. Исторические факты ничст не значат, на них могут просто не обратить внимания. Но каким-то образом человечество должно узнать об опасности. Можно пойти по кратчайшему пути — выступить по телевидению, написать серию статей — возможно, меня выслушают, но скорее всего, сочтут сумасшедшим. Да, проблема не так проста, как кажется. Например, как убедить людей попробовать мескалин? И где гарантия, что мескалин даст желаемый результат? Конечно, я мог бы рискнуть и выпустить огромное количество наркотика в городскую водопроводную сеть. Нет, об этом даже думать не стоит. Перед лицом такой угрозы, как массированная атака вампиров, здравомыслие становится слишком хрупкой вещью, чтобы им рисковать. Теперь я знаю, почему так плачевно закончились мои опыты в «Косметической Корпорации»: вампиры специально уничтожили тех людей, это должно было стать для меня знаком предупреждения. Для сопротивления вампирам у среднего индивидуума не хватает дисциплины мышления. Вот почему так вырос уровень самоубийств…
Надо как можно больше узнать об этих существах. Пока я пребываю в невежестве, они могут меня уничтожить. А когда я буду знать о них все, то смогу предупредить и остальное человечество…»
Разумеется, я цитировал записки не по порядку, а выборочно. На самом деле «Исторические размышления», в которых описывается природа паразитов сознания и их роль в истории довольно растянуты. Работа эта написана в форме дневника идей, и, как всякий дневник, она изобилует повторениями. Автор принадлежит к числу тех рассказчиков, которые стараются заострить внимание на определенных моментах, но вместо этого постоянно упускают их.
Меня вообще поразило, как он умудрился так много написать. Будь я в его положении, мне вряд ли удалось подавить панику. Хотя, конечно, в тот момент он уже чувствовал себя в относительной безопасности. Победа в первом сражении воодушевила его, и теперь оставалось, как он писал, заставить других людей поверить ему. Очевидно, он не особенно спешил с этим. Если бы он опубликовал свои соображения, ничего в них не меняя, то неизбежно был бы признан сумасшедшим. Как настоящий ученый, он привык перепроверять факты и старался разработать тему, насколько это было возможно, и лишь после этого сообщить обо всем миру. Но больше всего меня озадачило другое: почему он не пытался поделиться с кем-нибудь, хотя бы с женой? Представляю, как ему было тяжело. А может, он был уверен в абсолютной безопасности и потому не спешил? Или же его эйфория — очередная уловка паразитов? Не знаю, что с ним случилось, но он продолжал работать над записками, уверенный в своей победе над паразитами, пока однажды они не довели Карела до самоубийства.
Нетрудно догадаться, какие чувства охватили меня при чтении. Прежде всего — недоверие; весь день это чувство возвращалось ко мне. Потом — возбуждение и страх; не будь у меня собственно опыта там, на стенах Каратепа, я бы счел эти записки бредом. Ну хорошо, я был готов поверить в вампиров мозга, но дальше-то что?
В отличие от Вайсмана, я не обладал такой духовной мощью. Мне стало страшно. Наверно, лучше всего было бы сжечь эти бумаги и выкинуть все из головы. Я искренне верил, что в этом случае они оставят меня в покое. С ума можно сойти: читая записки, я постоянно нервно озирался по сторонам, а потом сообразил — если кто-то и следит за мной, то делает это изнутри. Эта мысль окончательно подавила меня, и тут я наткнулся на отрывок, где Карел сравнивал их метод «слежки» с радиопеленгом. Что же, вполне логично. Они же обитают в глубине сознания, в области потаенных воспоминаний. Если они слишком приблизятся к поверхности, то рискуют быть замеченными. Я пришел к выводу, что если они и поднимаются к поверхности, то лишь поздно ночью, когда мозг устал и внимание рассеяно — вот почему я столкнулся с ними на стенах Каратепа.
Я уже знал, каким будет мой следующий ход: надо рассказать Райху — лишь ему я доверял полностью. Трагедия Карела Вайсмана в том и состояла, что у него не было никого, кому он мог бы довериться, как я Райху. Но коли я собрался обо всем поведать другу, то самым безопасным временем для этого будет утро, когда сознание отличается предельной ясностью. Однако я был не в силах дождаться утра.
Кэролин Ив Гилмэн
МЕДОВАРЫ
Семья Мэгвин Гар процветала вот уже девять кочевий, когда в один прекрасный день с запада явилась Рената Облин.
Ватага пчелиных пастухов подошла к самому краю Рассвета, чтобы оттуда начать поиски нектара. Они возводили свои куполообразные шатры на широком лугу подле быстрой речки, в которой текла голубоватая от известняка талая вода. Неподвижное солнце повисло на востоке, над самым горизонтом; на западе его свет едва тронул пики ледяных гор, что белели над черным валом туч — извечной тьмы края извечной ночи. Люди оказались здесь у начала вещей, где изо льда и ночи рождался мир. Все вокруг было юным.
Дети забавлялись со своими огромными тенями, когда вдруг увидали незнакомку — она спускалась к ним по бездорожью каменистой осыпи. Притихнув, ребята воззрились на нее. Одежда ее была, как у варваров, из кожи, и сама она явилась с запада, где царствовали только метели и ледники. Шепоток разбегался по лагерю, люди выходили из шатров, чтобы поглядеть, как приближается незваная гостья. И когда она подошла ближе, все увидели то, чего опасались и ждали больше всего на свете: глиняный кувшин для переноски пчел в мешке, привязанном ремнями к ее груди.
Незнакомка приветственно вскинула руку и окликнула чистым ясным голосом:
— Чья это Семья?
— Мэгвин Гар, — ответил кто-то.
Она опустилась на одно колено, чтобы благодарственно коснуться земли. Затем выпрямилась и взглядом обежала собравшихся.
— Я — Рената из Семьи Облин. Давным-давно отправилась я в Рассветные Земли, чтобы отыскать свое будущее — и нашла его. Я принесла вам новую матку!