С полчаса потребовалось Сэму, прежде чем на экране появилось изображение владыки Дрябни. А до того по экрану прошло небольшое воинство аккуратно вычищенных-выглаженных, безупречно честных молодых людей с горящими очами, пытавшихся управиться с Сэмом. Вместо этого Сэм управился с ними.
С первым, юношей-юристом, он не церемонился: «Добро, если вы хотите, чтоб черви сдохли, так это ваши 70 миллионов долларов, не мои».
Его прямому начальнику Сэм медоточиво выговорил: «Ваш босс подписал контракт. В данный момент я всего-навсего ставлю вас в известность о наличии затруднения, как то и предписывается в пункте 22.1 раздела В».
Боссу начальника: «Хорошо! Я сбрасываю весь груз прямо здесь, посреди небытия, и тем очищаю себя от убытков. Вы этого хотите?»
Ошалевшему заместителю управителя владыки Дрябни: «Да судебное разбирательство вас на годы повяжет, дурья ты башка! Вам никогда не закончить ваш Эдем! Кредиторы его за долги заберут и «Диснейлэнд» из него сделают!»
С непосредственным начальником заместителя Сэм беседовал ласково: «Ваш босс подписал контракт. Я всего-навсего ставлю вас в известность о затруднении, как предписано пунктом 22.1: червяки подыхают, черт бы их побрал! Они чахнут, они отходят в мир иной! Помочь нам сможет только чудо!»
Что, в конечном итоге, вызвало появление на экране Его Преосвященства Добродея П. Дрябни.
У меня этот человек вызвал неприязнь с первого взгляда. Большая часть его лица скрывалась за темной бородой и усами. Полагаю, он сам считал, что это делает его похожим на ветхозаветного патриарха. Мне он казался конкистадором, для полного сходства не хватало только сверкающего стального панциря да шлема. При случае, казалось мне, он с охотой и удовольствием сжег бы заживо весь мой народ.
— Мистер Ганн, — произнес Дрябни, дружески улыбаясь, — чем я могу вам помочь?
Сэм легко отозвался:
— У меня для вас еще десять тонн червей, как по контракту, но они умирают. Сомневаюсь, чтоб хоть кто-то из них прожил так долго, чтоб добраться до вашего обиталища.
Больше минуты требовалось, чтобы послание доходило с Земли до «Клауса Хейеса» и обратно. Дрябни время ожидания проводил, скрестив руки и молитвенно склонив голову. Сэм висел, ухватившись за ручки коммуникатора, чтобы не прыгать в невесомости мячиком. Я держалась вне поля видеообзора, но то и дело вздрагивала от приступов жгучей ярости.
— Так, черви умирают, вы говорите? А что же могло бы быть тому причиной? Первую партию вы доставили на Эдем без каких бы то ни было осложнений, если мне не изменяет память.
— Верно. А с этим грузом не все ладно. Началось, может, с того, что нам плохих червей загрузили. Может, что-то не так с радиационной защитой грузовых контейнеров. Погибают червяки. — Сэм полез в карман и достал какие-то почерневшие, скрюченные, повысохшие обрывки, бывшие некогда, по всей вероятности, земляными червями. — Вот такими все они делаются.
Я напряженно ждала все те долгие секунды, пока сигнал с сообщением добирался до экрана Дрябни. Когда картинка дошла, глаза у владыки округлились и челюсть отпала.
— Все такие? Да как это можно-то?
— Ни дьявола понять не могу. — Сэм натужно пожал плечами. — Биолог мой тоже в тупике. Может, это знамение Божье? Не хочет Он, может, чтоб вы с Земли улетали. Почем я знаю.
Когда это рассуждение Сэма дошло до Дрябни, его бородатая физия выразила еще большее замешательство.
— Я не могу поверить, что Господь способен покарать столь преданных ему. Тут злая сила постаралась.
— Так что делать-то будем? — беспечно спросил Сэм. — Мой контракт гарантирует мне полную плату за доставку. Я не несу ответственности за состояние груза после того, как ваши люди осмотрели у меня трюм и дали добро по окончании погрузки.
Сэм отключил экран и обернулся ко мне:
— Ну, малыш, ты решилась?
— Решилась на что?
— Насчет рекламы в ионосфере.
— Какое отношение его умирающие черви имеют ко мне? Или к рекламным картинкам в ионосфере?
— Увидишь! — пообещал он. — Так, возьмешься?
— Нет! Никогда!
— Даже если этим можно спасти твой астероид?
Я была слишком зла, чтобы осмыслить это. Повернулась к Сэму спиной и в бешенстве заскрежетала зубами.
Сэм глубоко вздохнул, но когда я развернулась, чтобы еще раз взглянуть ему в лицо, он улыбался мне, — как всегда, на свой особый манер — слегка кривовато и чуть-чуть плутовато. Сказать я ничего не успела: Сэм уже щелкнул переключателем и экран засветился вновь. На сей раз сама хитрость вылепила выражение лица Дрябни: глаза сужены, губы крепко сжаты.
— Что вы предлагаете в качестве выхода из возникшего затруднения, мистер Ганн?
— Черт меня побери, если я знаю, — ответил Сэм. — Мне так думается, что вам, Ваше Преосвященство, потребно чудо.
Ему особое удовольствие доставило увидеть, какую мину скорчил Дрябни, когда ушей его достигло слово «черт».
— Чудо, говорите вы, — донесся ответ пастыря Моралистов. — А как, по-вашему, можно было бы чудо организовать?
— Ну, — Сэм кашлянул. — Я не великий знаток, как устраиваются разные религии, не знаю, слышал только, что если кто готов пойти на жертву и отказаться от чего-то, чего ему хочется и в чем он вправду нуждается, то Господь воздает такому. Что-то там про хлебы, пущенные по водам, думается мне.
До меня стало доходить, что ничего плохого с червями Моралистов не случилось. Просто Сэм решил сделать их заложниками. Ради меня. Он идет на риск судебных разбирательств, которые могут стоить ему всего, чем он владеет. Ради меня.
Глазки Дрябни еще хитрее сощурились, чем прежде.
— Вы, мистер Ганн, случайно не еврей, ведь нет?
Губы Сэма растянулись в улыбке, обнажившей полный рот зубов.
— А вы, владыка, часом не антисемит, ведь нет?
Переговоры их длились добрых три часа, прерываемые агонизирующе долгими паузами между каждым заявлением, которое делалось высокими договаривающимися сторонами. После часового хождения вокруг да около Дрябни наконец предложил, что он (и его Секта) могли бы отозвать свое притязание на астероид, который они собирались пустить на строительный материал.
— Может, это и есть та самая жертва, которая спасет червяков, — щедро предположил Сэм.
И снова — предложения и контрпредложения, снова хождение на цыпочках и словесные баталии. Все было очень вежливо. И фальшиво. Дрябни знал, что с червями ничего не случилось. Знал он и то, что Сэму ничего не стоит открыть грузовой трюм своего корабля в безвоздушном пространстве на весь остаток пути до Эдема и тогда Моралисты получат десять тонн мертвого и высушенного праха.
И наконец:
— Если мои люди принесут такую чудовищную жертву, если мы откажемся от нашей претензии на этот астероид, столь насущно нам необходимый, что в этом случае вы сделаете для меня… э-э-э… нас?
Сэм потер подбородок.
— В группе Атен сотни астероидов, а в Аполлос еще больше. Все они пересекаются с орбитой Земли. Вы сможете выбрать себе любой другой. Не так уж и велика жертва отказаться от того куска камня, на какой вы претендуете.
Дрябни смотрел вниз, как будто на стол ему помощник подсовывал списки свободных астероидов, годных для строительства Эдема.
— Данный конкретный астероид мы выбрали потому, что орбита его ближе всего подходит к Эдему, а следовательно, для нас легче всего — и дешевле всего — захватить и использовать именно его. — Сэм еще не успел ответить, а владыка уже предостерегающе поднял руку, что свидетельствовало о превосходно развитой реакции. — Однако в интересах благотворительности и самопожертвования я готов отказаться от данного конкретного астероида. Я знаю, что некая латиноамериканка создавала на нем скульптуры. Если я… то есть если мы… позволим ей остаться и откажемся от претензий на скалу, что вы сделаете в обмен для Секты Моралистов?
Тут на лицо Сэма вернулась улыбка — совсем как у кошки, что протискивается в щелочку чуть приоткрытой двери. Я поняла, что он заранее был уверен в том, что Дрябни не пойдет на сделку, если не получит кое-что помимо доставки червей, уже им оплаченных. Моралист желал, чтобы торт его украсили кремом.