Он налил всем, передал мне стакан и сел.
— Ограда нужна высокая, а это будет стоить слишком дорого. Дельфинов точно притягивает этот проклятый Риф, а прыгают они на добрых десять футов в высоту. И потом, я просто не желаю, чтобы Риф торчал у меня под боком. Есть в нем что-то жуткое. Понять не могу, что именно.
Может быть, и так. А может, Риф был просто поводом для стычки с Мирандой?
— Но не можешь же ты так просто взять и взорвать Риф, — сказал я. — Господи, ты же все-таки океанолог!
Диана предостерегающе нахмурилась, но Уэстэвэй продолжал довольно мирно:
— Верно, но я ведь еще и рыбак, и мое процветание зависит от ученых дельфинов. Само присутствие Рифа отвлекает их от работы. У меня случались недоразумения еще до того, как дельфины погибли. Все предельно просто. Я изучил Риф, записал все свои наблюдения и нашел в Рифе не больше особенностей, чем в любой сухопутной акуле — вот только он приспособился к жизни на суше без помощи человека. Забавное явление, и ничего более. Может быть, в океане сотни ему подобных. Так что долг океанолога я исполнил, а теперь мне надо зарабатывать на жизнь.
— У тебя же есть по меньшей мере один дельфин, и чувствует он себя совсем неплохо.
— Да, это Милашка. Он просто глуп, и больше ничего. — Дэн помолчал, колеблясь. — Он появился пару дней назад — удрал из «Тихоокеанского Питомника». Верно, соскучился по Диане, — он поднялся. — Иди-ка сюда, если хочешь узнать кое-что любопытное о Ползучем Рифе.
Он рассказал удивительную историю, иллюстрируя ее видеозаписями и образцами коралла, и странно звучал его хриплый невыразительный голос в полуразвалившемся доме на краю лагуны, где за окнами выл мартовский ветер, а волны шуршали и скребли по галечному пляжу.
— Весь секрет в Метаболизме, — рассказывал Дэн, а Диана сидела рядом. Отчего она была так беспокойна? — Коралл мадрепора принадлежит к отряду зоантариев, который включает и морские анемоны. Твердая часть коралла, скелет, состоит из углекислого кальция, извлеченного из морской воды. Обычно колония развивается на окаменевших останках прежних поколений кораллов. Однако в случае Ползучего Рифа коралл развил в себе способность вырабатывать сильную кислоту, которая растворяет останки и перерабатывает з известь для новых полипов. Процесс добывания извести из морской воды здесь попросту минуется.
Дэн смотрел куда-то поверх моей голову, позабыв о своей выпивке.
— И еще два новых свойства — ускоренный обмен веществ и ульевый инстинкт. Это помогает Ползучему Рифу передвигаться в любом избранном им направлении со скоростью примерно четыре километра в год. Словом, Риф получает возможность двигаться против планктонового потока. Если, конечно, его не заинтересует что-нибудь другое — как, например, мои дельфины, которые пару лет назад проложили для него дорожку из мертвой рыбы по океанскому дну.
Так Риф стал угрожать судоходству и рыболовству, и тогда мы заманили его в лагуну и ждали, пока он не погибнет. И никто на это не жаловался.
Он умолк и одним глотком осушил стакан.
— Почему же он не погиб? — спросил я.
— Риф очень быстро развивается. Подумай только, как быстро должны расти новые полипы, чтобы он мог двигаться со скоростью четыре километра в год! Да и он привык к тому, что при отливе оказывается выше уровня воды. Риф без труда приспособился к жизни на суше. Правда, пищи здесь поменьше — но и обмен веществ у него замедлился, как у медведя в спячке. И на помощь Рифу пришли анемоны, морские ежи и звезды, которые живут в симбиозе с полипами.
— Это-то мне ясно, — сказал я. — Только все равно не могу понять — как же он питается? Двигаться-то он не может.
— Так ведь вокруг полно насекомых — воздух над лагуной прямо-таки кишит москитами. Так сказать, воздушный планктон… — Ден помрачнел еще больше. — И потом, — похоже, Риф может приманивать и более крупную добычу. Бродячих сухопутных акул, садовых барракуд — всех этих тварей, которых столько расплодилось на Полуострове. А также птиц… и моих дельфинов.
Дэн умолк. Диана, добрая душа, пригласила меня поужинать. Весь вечер я флиртовал с ней при угрюмом молчании Дэна. Однако и у Дианы вид был какой-то рассеянный.
— В чем дело? — спросил я. Мне казалось, что она думает о том, как сложится ее судьба там, среди звезд. И о том, что ее отец останется здесь совсем один.
— Да так, ничего. — Глаза ее отсутствующе глядели вдаль. — Просто слушаю ветер.
Воскресное утро. Визифон зажужжал около десяти часов. На экране появилось лицо Кариоки — резкость изображения нарочно слегка смазана, чтобы затушевать морщинки.
— Джо! — воскликнула она. — «Враги Рабства» проводят сегодня в полдень митинг возле «Принцессы Луизы». Там будут все, кто хоть что-то значит, и я совершенно уверена, что мы можем рассчитывать на твое присутствие. Я обращусь к людям с речью, милая Миранда тоже, а потом мы все вместе двинемся к лагуне. Кстати, я не говорила тебе, что хочу заказать одну из твоих прелестных слитовых пелерин?
Гм, шантаж? Ну, пускай.
— Я там буду. Только мне не хотелось бы принимать чью-то сторону.
— Ох, Джо, какое имеет значение, на какой ты стороне — в демонстрации важно количество участников. Разведка сообщила мне, что это чудовище Уэстэвэй получил наконец свою взрывчатку, и я намерена позаботиться, чтобы наш милый Риф был окружен друзьями и защитниками, а там уж пускай Уэстэвэй нажимает свою чудовищную кнопку, если, конечно, посмеет!
— Ради Бога, Кариока, не подпускай ты людей к Рифу. Джим Андерс только вчера вышел из больницы. Он с трудом выкарабкался.
— А ты, Джо, разве не защищался бы, если б что-то угрожало твоей жизни? Вот что я тебе скажу: я уверена, что симпатии всего Полуострова, не говоря уже обо всем народе, на все сто процентов с несчастным, запуганным Рифом! Господи, который час? Мне пора лететь. Пока, Джо, дорогой!
Экран погас. Я задумчиво потягивал горячее питье. «Враги Рабства» мастера возбуждать общественный интерес! Если Кариока обеспечила трансляцию по третьему каналу видео — а она не из тех, кто недооценивает средства информации, — вряд ли Дэну удастся так легко избавиться от Рифа.
Я включил карманный видеовизор, и тотчас на экранчике появилось лицо Миранды Марджорибэнкс. Час от часу не легче! Я поспешил отключиться. Битва за Ползучий Риф обещала превратиться в процесс века.
Я отправился на ферму. Ветер снова усилился, и ветхие жилища слитов раскачивались, грозя вот-вот взлететь вместе с их обитателями — наподобие дома Кариоки. Я укрепил стены изнутри камнями, а слиты между тем жались по углам, синея от страха.
В половине двенадцатого я набрал номер лагуны. На экране появилось лицо Дианы.
Я встал вне досягаемости объектива и, нарочито хрипло дыша, сообщил:
— Это анонимный вызов с неизвестного визифона!
Потеха, да и только.
— Как хорошо! Я как раз мечтала, чтобы кто-нибудь меня подбодрил. Какую гадость ты собираешься мне показать, Джо?
— А как ты узнала, что это я?
— По дыханию. Нет серьезно, Джо, ты знаешь, что у нас здесь сегодня ожидается сражение?
— Знаю. Где отец?
Она состроила гримаску.
— Длинной палкой запихивает в Риф «юппиты». Ох, Джо, я никак не могу его образумить. Недавно у нас побывала полиция, и этот мошенник Ренни сообщил, что «Враги» добиваются судебного запрета. Если папа взорвет Риф, у него будут крупные неприятности. А он только смеется, Джо.
Черт побери!
— Радость моя, я как раз собираюсь на этот митинг. Если удастся, я постараюсь утихомирить «Врагов», только вряд ли это удастся. У них руки так и чешутся унизить твоего отца. Это все козни Миранды. Они добьются судебного запрета и будут стоять вокруг, издеваться и подбивать его нажать кнопку. Кстати, что такое «поппиты».
— Последнее слово во взрывном деле, — она поморщилась. — Тепловая вспышка, радиоуправление и так далее. Когда «поппит» взрывается, все, что соприкасалось с ним, расширяется так быстро, что почти испаряется. Вряд ли папа удержится от искушения нажать на кнопку. Пожалуйста, — продолжала она, — только не осуждай его. Когда меня не будет, ему понадобится друг. А он с большим трудом сходится с людьми после смерти мамы.