Когда колонна перестроилась, Сэм оказался в голове, впереди него ехали только Грег, Тодд, Андерсон и сам Квонтрилл. Как будто Богу было угодно, чтобы Сэм все хорошенько разглядел, когда начнут убивать следующего.
На востоке небо из черного уже стало сиренево-серым, когда отряд Квонтрилла поднялся на гребень холма к юго-востоку от Лоренса. Полковник поднял правую руку, и колонна остановилась.
Внизу, менее чем в двух милях от них, лежал Лоренс, тихий, как смерть.
Флетч Тэйлор хихикнул:
— Небось, чертовы янки, свернулись калачиком, сопят себе да пальцы сосут!
Сэм кивнул. На сердце у него было тошно.
Квонтрилл достал подзорную трубу и направил ее на спящий город.
— Самое время, — сказал он. — Жаль только, что реку не видно, слишком темно, — Он опустил трубу, повернулся к капитану Грегу.
— Возьми пятерых, Билл, и отправляйтесь в разведку. Мы подождем здесь минут пятнадцать, потом двинемся за вами. Если заметите опасность, вернитесь и предупредите нас.
Грег отдал честь Квонтриллу, затем поочередно ткнул пальцем в пятерых ближайших к нему всадников.
— Джеймс, Янгер, Маккоркл, Тэйлор и… — Он глядел прямо на Сэма.
Сэм молчал. Язык во рту был холодный и тяжелый, будто глиняный. Он не мог отвести глаз от Фрэнка Джеймса.
— Клеменс, — подсказал Тэйлор.
— Ну да, — сказал Грег. — Клеменс. За мной, ребята. — Он ударил ногой лошадь и поехал вниз по холму.
— Едем, Сэм, — подхватил Тэйлор. Он перегнулся, с силой ударил Биксби по крупу, и тот резво рванул вперед.
Несмотря на то, что склон холма был крутой и густо порос деревьями, Грег задал высокий темп. Сэму ничего не оставалось кроме как вцепиться в поводья и предоставить Биксби самому выбирать дорогу. Как же ему хотелось, чтобы Биксби споткнулся и сбросил его наземь, как хотелось сломать руку или ногу! Но Биксби для этого слишком ловок, и Сэму не миновать быть свидетелем налета на Лоренс — от начала до конца.
На середине холма Грег вдруг осадил коня. Джеймс, Янгер, Маккоркл и Тэйлор сделали то же. Биксби остановился сам, да так резко, что Сэм навалился на луку.
— Что такое, капитан? — спросил Тэйлор.
Грег приложил палец к губам, потом вытянул вперед руку, указывая на что-то. В нескольких сотнях футов ниже по склону маленькая фигурка в белой рубашке, верхом на муле, пробиралась сквозь деревья. Мул и всадник были едва различимы в предрассветных сумерках.
— Куда его черт несет в такую рань? — прошептал Тэйлор.
— Какая разница куда, — ответил шепотом Грег. — Если он нас заметит, а мы позволим ему уйти, считай, мы все тут покойники.
— Но выстрел взбудоражит весь город, капитан, — заикаясь, напомнил Сэм.
Грег бросил на него убийственный взгляд.
— А мы и не будем стрелять, чтобы не будоражить город.
Он повернулся к Фрэнку Джеймсу.
— Иди и убей его, Фрэнк. Заколи ножом или стреляй в упор в брюхо, чтоб не было слышно. Или вышиби ему мозги. Словом, делай что хочешь, лишь бы тихо.
Джеймс вытащил револьвер, взвел курок и поехал вниз по холму.
Человек на муле обогнул дерево и выехал на открытое место. Он был один и безоружен. Сэм теперь видел его лицо. Это был подручный из лоренсовского «Вестника». Генри.
Фрэнк Джеймс устремился вниз по склону, вытянув правую руку и устремив смертоносное дуло на ни в чем не повинного человека.
В этот момент Сэм увидел все, что должно случиться, и все, доподлинно, что уже случилось. Увидел так же ясно, как в любом из своих снов.
Мальчик останется лежать на земле, навзничь. Его белая рубашка вся пропитается кровью. Сэм будет стоять перед ним на коленях, гладить по голове и просить прощения. Он будет готов отдать все на свете, лишь бы вернуть назад уже сделанное, но будет слишком поздно.
Генри будет бормотать что-то о своей семье, о тех, кого он любит и уже никогда не увидит, а потом взглянет с укоризной на Сэма и умрет.
Это уже было однажды.
Не тогда, когда умирал брат Сэма, Генри. Генри не смотрел с укоризной. Он только сказал: «Спасибо, Сэм».
И не тогда, когда умирал Орион. Орион сказал: «Уезжай отсюда, Сэм». В его словах не прозвучало упрека, — ничего, кроме заботы и любви.
Фрэнк Джеймс устремился вниз по склону, вытянув правую руку и устремив смертоносное дуло на ни в чем не повинного человека.
Такого же однажды убил Сэм.
Это был не просто сон. Он уговаривал себя, что, мол, стрелял не он один, стреляли сразу все Мэрионские Разведчики. И вообще он никогда не попадал во что целился. Но в сердце своем он знал, что в тот раз не промахнулся. Он знал, что виновен в убийстве и в том горе, что обрушилось на семью невинного, даже не вооруженного человека. Ужасное чувство вины и потребность в искуплении, преследовавшие его, имели причиной не гибель братьев, а то, что сам он однажды убил человека — просто так, ни за что.