Она неуверенно кивнула.
— Я это предполагала. Ты мой брат?
Грэй тяжело опустился на край кровати.
— Нет, — сказал он, закрывая глаза. Он ничего не хотел объяснять, ничего не хотел говорить, не хотел даже знать, кто она такая. Эта женщина совершенно не походила на Джанет: ни лицом, ни голосом. Он надеялся, что она исчезнет, но чувство вины вынудило его ответить:
— Я твой муж, Грэй Бриджер, потомок по главной линии, тридцать седьмое поколение после Джанет Бриджер. — Он взглянул на девушку и выдавил слабую улыбку.
— Селена, двадцать пятое поколение.
Он вспомнил это имя — оно было в длинном списке имен, выучиваемых наизусть, списке главной линии от Джанет Бриджер, все младшие дочери младших дочерей за тысячу лет. Ничего больше он об этой женщине не знал.
Ее пальцы коснулись его плеча. Он резко отпрянул и задохнулся от боли.
— Твое плечо нуждается в перевязке, Грэй Бриджер, — констатировала она как и подобало пра-пра-…-прабабушке. После чего снова откинулась на кровать, уставясь в потолок.
— Ничто не меняется, — чуть тише сказала она. Грэй отвернулся.
От двери смотрела на него Бабушка. За пределами Купола Бриджеров она казалась меньше обычного. Лицо покрывали морщины, темные глаза глядели устало. Увидев, что Грэй заметил ее взгляд, она вошла в комнату.
— Бабушка, — сказал Грэй с фальшивым оживлением, — познакомься с Селеной Бриджер. Впрочем, вы уже наверно знакомы.
Женщина на кровати не произнесла ни слова. Грэй взглянул на нее. Тело Дансер опять опустело, погрузилось в характерный для алии ступор. На глазах у него выступили слезы. Завет. В этом мире каждый человек — живой памятник умершим.
Бабушка бесшумно повернулась и вышла. Грэй не шевельнулся. Очень скоро она вернулась, неся на кухонном подносе теплую воду и бинты. Он снял рубашку, и она промыла порезы. Они молчали. Вода болезненно обжигала, но Грэй не обращал на это внимания. Он думал о Джанет. Вся его жизнь, да что там — весь мир Завета были результатом ее необдуманных действий тысячелетие назад. Она и ей подобные создали здешних первопоселенцев, а теперь она вдруг возродилась в жизни в своем потомке, что за редкостная и ужасная разновидность бессмертия! Он обещал ей, что вернет ее к жизни… Грэй взглянул на существо, которое звали Дансер. Невидящие глаза были широко открыты, и отзвуки мыслей, мелькавшие на задворках этого разума, не имели ничего общего с телом, не считая тех нескольких часов, которые он провел с призраком Джанет Бриджер.
— Грэй, — позвала бабушка, — о чем ты думаешь?
— Ты победила, — ответил он. — Я остаюсь на Завете.
Она положила полотняную примочку в миску.
— Почему? — спросила она, помешивая воду указательным пальцем.
Он коснулся той руки Дансер, которая была ближе к нему, изумился ее теплу, затем устыдился своему изумлению — она ведь не умирала.
— Когда-нибудь она очнется, и я должен быть рядом. Как бы там ни было, а она настоящая. Кроме того, — он отвел глаза, — тот иноземец, которого я приводил к тебе вчера, не даст нам улететь, потому что ты откажешься прорицать для него.
Бабушка улыбнулась, опустив взгляд в миску с водой, и взяла бинт.
— Ты можешь отыскать способ умилостивить его, если немного потрудишься. Ты умен, Грэй, и как правило настойчив.
Грэй смотрел на нее во все глаза, и осколки незамеченной прежде головоломки складывались в его голове в единое целое.
— Мид была права — вы действительно хотите, чтобы я покинул Завет. Тогда зачем были все эти фокусы?
Она встала и поставила поднос на заваленный всякой всячиной стол.
— Аманн Мартин Пенн, — проговорила она, словно взвешивая голосом этого человека. — Иоаннист из академии Центра. Зачем он прилетел на Завет?
— Он хочет спросить тебя о Боге. — Даже сейчас Грэй не сумел сдержать улыбки.
— Вот как? Иоаннистский священник? — бабушка улыбнулась. — Другие тоже этого хотят. Что же творится там, в космосе, если они прилетают на презренный Завет, чтобы спрашивать Измененных о Боге? Мы этого не знаем — из Гармонии не возвращается никто. Но старые люди терпеливы, Грэй. Мы знаем, что человечество забывчиво, что империи рушатся и ничто не остается неизменным. Мы способны довольно точно и уверенно угадывать, то есть прорицать, но для этого нам нужно больше данных. Нам нужны разведчики.
— Я же все равно не смогу вернуться на Завет. И если вы хотели, чтобы я улетел, с какой стати было сажать мне на шею жену?
— Да просто потому, что мы хотели, чтобы Дансер улетела с тобой.
Наконец до него дошла вся запутанная сущность этой интриги.