— Какие кошмарные вещи ты говоришь!
— Нет, сэр. Ведь, если они были бы живы, мы б не смогли и пошевелиться. Или сделать вдох.
— Кажется, я понимаю, о чем ты. И она знает все это?
— Да, сэр. Ее дочь была той самой Прекрасной, которая побывала Там. Так что она — это Та, Кто Помнит.
— Тот Дух, что поведывает душам и плоти обо всем, что есть в Книге Мертвых?
— Я думаю — да, сэр. И еще об одной вещи, — добавил Тимоти.
— То есть?
— Если Вы не возражаете, я хотел бы завести абонемент.
— Чтобы приходить сюда в любое время?
— Даже когда музей закрыт.
— Думаю, это можно устроить, сынок. Надо лишь подписать кое-какие бумаги, касающиеся дара, и провести экспертизу.
Мальчик кивнул. Мужчина поднялся.
— Может быть, тебе смешно, но говорит ли она что-нибудь сейчас?
— Да, сэр. Подойдите ближе. Нет, еще ближе.
Мальчик легонько потянул мужчину за локоть.
Далеко-далеко, около храма в Карнаке, вздыхали ветры. Далеко-далеко между лап Великого Льва оседала пыль.
— Слушайте, — сказал Тимоти.
Ларри Айзенберг
«ЖИВАНЕМ, ИНКОРПОРЕЙТЕД»
Это трудно — бросить курить и просто невозможно — соблюдать диету, не так ли? Или так? Излюбленный герой юмориста Ларри Айзенберга, неподражаемый профессор Дакворс, направляет свою недюжинную творческую энергию на разрешение проблем, которые преследуют многих из нас, при этом получая весьма любопытные и нетривиальные результаты.
В это утро Дакворс был необычайно весел. Меня же его веселье несказанно раздражало.
— Как с утра пораньше наши артерии? — игриво осведомился он. — Просветы в порядке? А вес? Не упираемся ли мы уже в верхнюю границу для нашей возрастной группы?
— Даже при более подходящих обстоятельствах, — произнес я несколько язвительно, — я бы счел разговор об артериях и весе тела выдержанным в дурном вкусе. Но именно в это утро вы злостно нарушаете договор об общественном согласии.
— За живое задело? — осведомился Дакворс и добавил. — Могу себе представить ваше состояние. Наблюдал, как вы переублажили себя на факультетском балу вчера вечером. Похмелье, должно быть, тяжелейшее.
— Если учесть убийственную сверхчувствительность к любым звукам и плотный налет вроде шерстяного чулка на языке, то вы попали в точку, — ответил я с горькой иронией.
— Бессмысленно на меня злиться, — парировал Дакворс. — Никто, кроме вас, не мешал джин с бурбоном и шампанским. Еще припоминаю, как вы умяли целое блюдо этих кремовых пирожных. Впрочем, неважно. Я здесь, чтобы спасти вашу жизнь, а вас сделать богатым.
— Только, ради Бога, увольте меня от рассказов о молекулярной диете.
Как я и предполагал, он поморщился. После опытов с макромолекулами ему вряд ли хотелось вспоминать о той истории.
— Начну несколько издалека, — произнес Дакворс. — На прошлой неделе мне позвонил президент Хинкл. Предварив основное сообщение дежурными разговорами о своих очередных наградах, он изложил те совершенно варварские усечения, которые произвел в моем исследовательском бюджете. Теперь я не могу даже думать о новом оборудовании, а оставшихся денег хватит, чтобы заменить разве что проржавевшую горелку Бунзена. Оказавшись совсем на мели, я понял: единственное спасение — пуститься в коммерцию.
— Бизнес?! — вскричал я. — Вы хотите погубить свою пылкую, жизнерадостную, неподкупную натуру? Хотите увязнуть в проблемах производительности труда, размера прибыли, усредненных балансирующих откупных от принудительных взысканий и прочих изобретениях дьявола?
— Нет, я вовсе не собираюсь пускаться во все тяжкие. Я бы только хотел употребить целебный бальзам истинной науки для ослабления тягот жизни обычного трудяги.
— Например?
— Если подробнее, то позвольте спросить в свою очередь. Почему, скажем, вы все время следите за своим весом при каждом посещении ванной комнаты?
— Из боязни, — искренне признался я. — Статистика связи между большим весом, сердечными заболеваниями и прочими роковыми последствиями — просто кошмарна.
— В точности так, — произнес Дакворс. — По тем же причинам вы не осмеливаетесь и курить. А ведь хотелось бы всласть покурить, не так ли?
— И есть что пожелаешь? И курить пропитанные смолами, обогащенные никотином сигареты? О священная корова, Дакворс! Это сделало бы жизнь сносной.
Дакворс сиял.
— А если бы я сказал, что можно делать и то и это. Не опасаясь излишеств. И безо всякого риска. Что бы вы ответили? — допытывался Дакворс.
— Пал бы ниц в совершеннейшем благоговении. Или, может быть, вы предпочли бы видеть меня вашим преданным слугой всю жизнь? Впрочем, любой способ выражения благодарности заведомо недостоен такого бесценного блага.
Тут я попытался прильнуть к его продубленным кислотами пальцам в раболепном поцелуе. Дакворс с содроганием вырвал руку.
— Не переигрывайте, — проворчал он. — А то передумаю.
— Умоляю, не надо.
— Ну ладно. Вот суть моей идеи.
Он извлек из шкафа толстую папку с распечатками и шмякнул всю кипу передо мной на лабораторный стол.
— Я провел широкий компьютерный поиск в соответствующей литературе. Получилась значимая совокупность данных, которая доказывала, что определенный уровень переедания и курения не опасен для здоровья. При условии, конечно, что вы прекратите и то и другое в нужный момент. Если вы так поступите, то ваши параметры вновь выправятся, причем в относительно короткий срок.
Я наморщил лоб и сказал:
— Давайте тогда разберемся. Если я правильно понял, можно выкуривать по две пачки сигарет без фильтра в течение многих лет, а затем, когда резко бросишь, то вскоре статистика насчет рака легких и разных сердечных болезней у меня станет не хуже, чем у некурящих?
— Этот вывод неотвратим, — провозгласил Дакворс. — Мои таблицы это черным по белому доказывают. Разумеется, самый существенный момент — когда вам остановиться. Если не бросить в определенный момент — считайте, с вами все кончено. В том и состоит трудность, что подавляющему большинству людей невдомек, когдаэтот момент наступает. И посему, если они относятся к сознательной части человечества, им ничего не остается, как безвозвратно бросить курить и придерживаться отвратительной спартанской диеты.
— И что же вы предлагаете?
— Открыть специальный файл для каждого курильщика и каждого переедающего. Ввести абонементное обслуживание.
— Понял-понял! — вскричал я. — Ив критический момент вы сообщаете своему клиенту, что настало время съехать на обочину дороги наслаждений?
— Именно так, — ответил Дакворс. — Конечно, суть метода глубже. Мои страховые таблицы будут дополнены периодическими анализами крови и тканевых культур. В конце концов, статистические данные содержат только усредненные цифры.
— Но до того момента, — торжествовал я, — люди, подобные мне, могут безнаказанно жить на всю катушку. Дакворс, вы войдете в историю как спаситель всех бесхарактерных, слабовольных мужчин и женщин этой страны.
Дакворс прямо весь светился и даже чуть-чуть прослезился. Ясно, что он был растроган моим признанием его вечноцветущего гения.
— А как вы предполагаете финансировать это великолепное предприятие? — спросил я.
Легкая тень набежала на его лицо.
— Да, это, пожалуй, единственная закавыка, — согласился он. — Но по линии жены у меня есть энергично настроенный близкий родственник, который считает, что весь мир создан для предпринимательского капитала. Он не замедлит выпустить акции на биржу и с удовольствием станет осуществлять менеджмент предлагаемых мною услуг.