— Разреши задать вопрос личного свойства?
— Валяй.
— Смотри — я глубоко в долгу перед тобой за то, что ты рисковал своей шеей, чтобы спасти меня. Эти дураки из ГСС наверное бы дискутировали до тех пор, пока я там бы окончательно не окоченел.
Коллинз отмахнулся от изъявлений благодарности.
— Как бы то ни было, — упорствовал скалолаз, — будь ты «нормальным туристом», тебе это оказалось бы не по силам. Признайся, — ты тоже скалолаз?
— Ха, — сказал Коллинз. — Ты по правде думаешь, что можешь любого это спрашивать? Думаешь, кто-либо в трезвом состоянии — признается, что он, к примеру, клептоман, пироманьяк или педофил?
Эти слова чуть не вывели скалолаза из себя.
— Как можно всерьёз приводить такие сравнения! Все эти…как бы это сказать…склонности- проявления душевных болезней и поставлены вне закона!
Коллинз глянул на него с иронией.
— И как долго, думаешь, до тех пор, когда скалолазание будет наравне с этими категориями? По всей видимости, скалолазы нарушают установленный порядок; ты вышел за рамки приличий. И вдобавок, ты не покупаешь никаких билетов, потребляешь собственную еду и питье, и предпочитаешь спать в палатке, вместо того, чтобы платить за комнату. Короче, ты снижаешь прибыль всех участников туристического бизнеса. Ты служишь опасным примером для других потребителей, и, следовательно скалолазание будет запрещено законом — скоро, наверное, в ближайшие несколько месяцев. Могу поспорить, что прямо в этот момент, кто-то в правительстве готовит проект закона, который решит эту проблему раз и навсегда.
Скалолаз уставился на Коллинза.
— Не стану продолжать. Всё же, мне не верится, что вы действительно так считаете.
Коллинз отвернулся от окна и подошёл поближе.
— Ты видишь этот шрам?
Он чуть натянул пальцами кожу на лбу и скалолаз заметил шрам, немногим бледней чем окружавшая кожа. Шрам тянулся от брови Коллинза к виску и исчезал под волосами.
— Это след, оставленный разбитой бутылкой или, может, консервной банкой — теперь точно не определить — из кучи мусора, которую обрушили на меня с высоты нескольких сотен метров, с Седьмой платформы.
Скалолаз сочувственно покачал головой.
Коллинз с угрюмым видом подошёл к автомату, продающему напитки, и опустил монету в щель. На секунду его указательный палец завис над кнопкой «водка», но потом нажал кнопку «апельсиновый сок».
— Куда ты направлялся прошлой ночью? — спросил Коллинз. — У тебя с собой были пучок крюков и верёвка.
— В Приют Райта, а на следующий день — в Зелёную Долину.
В глазах Коллинза засветилось восхищение. Он кивнул, сел напротив скалолаза и наклонился вперёд.
— Приличный маршрутец, приятель. Кстати, зови меня Стив.
— Джим, — с улыбкой представился скалолаз.
— Ну, Джим, ты был там наверху прежде?
Джим кивнул.
— Вроде того. Мне было только девять лет, когда дед со своим братом взяли меня с собой. В основном они меня подтягивали на верёвке, а иногда несли на спине. Тогда ещё маршрут был довольно-таки хорошо размечен. На прошлой неделе я тщательно его изучил и, думаю, способен его пройти. Хотя, конечно, сложновато будет в некоторых местах.
Стив Коллинз задумчиво посмотрел в окно.
— Я также тщательно изучил этот маршрут, — сказал он. — У меня даже есть несколько трёхмерных снимков склонов, где взбираться сложнее всего, купленных вопреки косым взглядам. А ты знал, что на восточном склоне там до сих пор осталось двадцать — тридцать крюков? Я разглядел их в бинокль с Седьмой Платформы.
Джим некоторое время молча смотрел на него.
— Ну, Стив — кто из нас скажет это первым?
Стив широко улыбнулся.
— А не взяться ли нам за эту работёнку вместе, Джим?
Петерсон застрелил этого пса в холодный ветреный вторник. Прямо перед домом хозяйки, когда пёс мирно сидел на лужайке. И когда мы, соседи, оторвавшись от своих дел, примчались выяснить, что случилось, он от души захохотал. Он потешался над Келли Хороси, девушкой, нанятой Элизабет, чтобы выгуливать Сибоя, когда хозяйка была на работе. Она стояла на коленях на сырой земле и плакала, придерживая голову Сибоя и пытаясь остановить кровь подолом своей тонкой рубашки.
Полицейские приехали, покачали головами и увезли Петерсона в наручниках. Он шел к патрульной машине, нагло ухмыляясь. Мать Келли Хороси повела ее домой. Келли никак не могла успокоиться и все время повторяла:
8
Дебора Коутс — писательница из Айовы. Этот рассказ — ее дебют в F&SF. Она писала о нём: «В годы моей юности у меня были друзья, жившие далеко за городом. К ним нужно было добираться на машине. Однажды кто-то проезжал по шоссе и застрелил одну из их собак. У меня самой были ротвейлеры, одного из которых отравили соседи, другого задавили полицейские, а потом выбросили тело в канаву, третьего убили, когда ворота дома случайно остались открытыми… Я защищала своих собак, как могла, и мне безмерно жаль, что у меня не всегда это получалось…»