Кабиров вдруг покраснел, как томат, особенно густым цветом налились его морщинистая шея и мясистый нос. Вытянутая рука, в которой он сжимал листок, задрожала, профессор сердито засопел, повернулся к окну, откуда падал бледный зимний свет, прищурился на листок еще раз — и наконец с досадой бросил его на стол.
Карина готова была сквозь землю провалиться от неловкости. Что там такого написано, интересно? Может, что-то неприличное? Кабиров, впрочем, тоже вел себя как человек, уличенный в чем-то постыдном. Он покачал головой, что-то прошипел себе под нос, зачем-то снова посмотрел в окно. Казалось, он боится поднять глаза на Карину.
— Что-то не так? — спросила она, потому что пауза получалась уж слишком тяжелой.
Тут он бросил на нее испытующий, даже подозрительный взгляд. Рывком подвинул стул и сел перед ней. Пожевал губами и произнес:
— Простите, я забыл представиться. Мурат Гусейнович Кабиров, профессор, доктор биологических наук. А вы?..
— Карина, — ответила Карина, вдруг понимая, как чувствовали себя студенты на экзамене у профессора. Спасайся кто может! А ведь он всего-навсего спросил ее имя.
Между тем экзамен продолжался.
— Скажите, Карина, откуда у вас это… эти бумаги? Вам их кто-то дал?
— Никто не дал, — терпеливо объяснила Карина. Все-таки со стариками бывает трудно. — Мы переехали в нашу квартиру недавно, мы ее снимаем. Я наводила порядок и нашла листочки на балконе. Мой муж сказал, что это написано по-азербайджански, и мы подумали…
— А что там написано, он вам не сказал? — перебил профессор.
— Нет, он не понимает по-азербайджански.
Кабиров вздохнул и опять отвернулся к окну. Видно было, что он задумался о чем-то невеселом, о чем думать совсем не хочется, но деваться некуда.
— А кто жил в вашей квартире раньше, вы, конечно, не знаете? — без особой надежды спросил он.
Карина помотала головой.
— Я должен вам кое-что объяснить, Карина, — произнес профессор, еще немного помолчав. — Для вас, конечно, не секрет, что я, как принято сейчас говорить, лицо кавказской национальности.
— Я тоже, — сказала Карина.
Тут он уставился на нее, сдвинув брови, и Карина вдруг поняла, что до этого сосед лишь мельком скользил взглядом по ее лицу, воспринимая ее как некое условное существо женского рода и приблизительного возраста. Может, он неважно видел или, в соответствии с национальными традициями, считал неприличным пристально разглядывать постороннюю женщину. Но факт, что сейчас он впервые внимательно посмотрел на свою гостью.
— Ага! — сказал Кабиров, сразу превращаясь из экзаменатора в ученого, сделавшего незначительное, но приятное открытие. — Вы армянка?
Карина кивнула.
— Как это я сразу не понял! И ваш муж тоже? И вы меня не разыгрываете? Вы действительно не знаете, откуда эта пакость у вас на балконе?
Он встал и прошелся по комнате. Карина невольно отметила, что легкий кисловатый запах пота все-таки возник в воздухе — пожилой профессор не на шутку разволновался.
— Это антиармянские листовки, — наконец процедил он. — Вернее, краткая одиозная история армяно-азербайджанского конфликта и призывы к мести. Переводить содержание я, извините, не буду.
Карина этого и не требовала.
— Вы хорошо знакомы с хозяином квартиры? — вдруг повернулся к ней Кабиров, словно осененный внезапной догадкой.
— Нет, — сказала Карина, — почти не знакомы. Мне дала его телефон моя начальница.
— А он… не армянин?
— Леонид Викторович? Нет.
— И не азербайджанец? Русский?
— Наверное, русский, — подумав, сказала Карина. — Во всяком случае не «лицо кавказской национальности».
— Но он знал, что вы армяне, когда сдавал вам квартиру?
— Знал, — ответила Карина, — я сама ему сказала. Еще заранее, по телефону.
— И как он отреагировал?
— Да нормально отреагировал. Сказал, что ему главное, чтобы вовремя платили. А почему вы спрашиваете?
— Да потому что я могу побиться об заклад, как говорили в старину, что эти чертовы бумажки попали к вам в дом не случайно! А кто их мог легче всего подложить, если не хозяин? Кто знал, что в квартиру въедет армянская семья? Кто спокойно туда входит?
Карина невольно поежилась. Их уютный дом, их первое семейное пристанище, вдруг показалось чужим и враждебным.
— Но зачем? — жалобно спросила она. — Для чего?
— Хороший вопрос, Карина. Для этого надо вообще понимать, для чего людей одной национальности натравливают на других. Боюсь, в двух словах я вам этого не объясню. А разгадать тайну листовок из вашей квартиры…