Когда она пришла к Марине Станиславовне со справкой из поликлиники, та просто глазам своим не могла поверить и все повторяла, даже с некоторым восхищением: «Ну и дура! Вот это дура!» Карина к этому моменту наслушалась такого, главным образом от квартирных хозяев, что уже не реагировала на грубость. Тем более что понимала: Марина Станиславовна хорошо к ней относится и желает добра. Правда, представление о добре у нее другое, но тут уж ничего не попишешь, каждый человек стоит на своем.
— Нет, ну ты подумай, а? — воскликнула заведующая, когда к ней вернулся дар речи. — Ты со своей мордашкой, культурой, воспитанием могла бы себе такого мужика отхватить! Сейчас бы на «мерседесах» ездила, оперу в Милане слушала, брильянты в Париже покупала! На Канарах бы загорала два раза в год!
Карина невольно улыбнулась такому идеалу счастья, явно почерпнутому из мыльных сериалов и скорее уместному в устах глупой старшеклассницы, чем немолодой, пожившей женщины.
— Да ты пойми, — продолжала Марина Станиславовна, со всех сторон разглядывая Каринину справку о беременности, словно повестку в суд: может, ошибка? — судьба дала тебе такой шанс! Вырваться из гетто! Перестать жить с клеймом! Вышла бы за русского, за москвича, поменяла фамилию, и тогда уже никто не узнает, с какой ты ветки спрыгнула. Сколько девчонок тебе в подметки не годятся, а вылезли в первые леди. Кто теперь вспомнит, что она в девичестве Джалалова или Джалашьян, или Джалашвили! И стыдиться тут нечего. Знаешь, сколько славных русских фамилий ведут свой род от иностранцев — немцев, татар да французов? И ничего, никто из них не брезговал наш уклад и имена принимать. Живешь в России, служишь ей — так будь русским.
— Ну хорошо, — тут же согласилась она, хотя Карина ей не возражала и вообще молчала, — если у тебя принцип, национальная гордость и все такое — пожалуйста! Выбирай своего. Но хоть человека с весом, с перспективой, с будущим! Я не говорю — с деньгами, вам, молодым, кажется, что это пошло да неромантично. А ты постирай пеленки вручную, покорми детей макаронами с хлебом, походи несколько лет в одном пальтишке, — вот это романтика так романтика! На второй месяц ты от нее взвоешь, только поздно будет. Любовь-морковь пройдет, а дальше что?
Откуда она знает, подумала Карина, уже начиная уставать от этого монолога. У нее ведь нет детей, и пеленки она никогда вручную не стирала. Вот Саша стирал. И говорит, что готов это делать еще много раз.
— Как же можно себя обрекать на вечную нищету? — вдруг жалобно спросила Марина Станиславовна. — Для чего мама-то тебя растила, красавицу такую? Сама знаешь, его дети никуда от него не денутся, всю жизнь он будет их кормить и на две семьи жить, а тебе только остатки сладки перепадут. Ведь на ковырянии в моторах миллионов не заработаешь. Подумай, Карин! Может, ну его, этого Сашку! Хочешь родить — рожай, ты и с ребенком невеста хоть куда. Всем коллективом вырастим. А, Кариночка?
Карина вяло покачала головой. Она понимала, что разочаровала заведующую, которая, должно быть, всегда видела в смазливой сотруднице глянцевую героиню бразильского сериала и ожидала соответствующего развития сюжета. Боже мой, она стольких людей разочаровала! И у нее даже нет сил оправдываться, она сама уже не знает, хорошо или плохо то, что она сделала, потому что ее тошнит с утра до вечера. Не рвет, как при тяжелом токсикозе, а просто подташнивает, зато без перерыва, и от этого жизнь кажется противной и безнадежной, как осенний дождик. Даже Саша не всегда может вывести ее из этого состояния. Да и видит она его редко, с утра до ночи он вкалывает в мастерских. Может, права Марина Станиславовна? А ну как пройдет любовь-морковь, и что дальше?
А дальше она села на больничный, и они все-таки сняли квартиру, причем в хорошем доме, с консьержкой, домофоном и приличными соседями. Не кто иной, как Марина помогла им в этом. Дала телефон своего дальнего знакомого, который постоянно сдавал квартиру, но предупредила, что за его национальные пристрастия не отвечает.
Карине так надоели эти бесконечные кошки-мышки с квартиросдатчиками, что, позвонив Леониду Викторовичу, она его сразу предупредила: