Некоторый свет на эти тайны мог бы пролить подполковник в отставке Грибоедов, тем более что о тренировочном лагере в поселке «Витязь» бойцы рассказывали охотно и не таясь. Видимо, их не успели предупредить, что надо молчать и об этом. Что касается бывшего афганца, то следователи опасались его трогать до появления веских улик.
В тот день, когда капитан Казюпа собирался пораньше закончить дела и все-таки зайти в «Шпильку», его позвали к телефону.
— Да, слушаю! — рявкнул Барабас, полностью оправдывая свое прозвище, о котором, кстати, давно знал.
— Виктор Семенович, это говорит Олег Егоров. Я вернулся в Москву, а у меня на автоответчике ваше сообщение, — светским тоном объяснил его собеседник, как будто звонил не в МУР, а в ресторан с просьбой заказать столик.
— Олег Егоров! — ахнул Казюпа так громко, что сотрудники за соседними столами подхватили свои бумаги, чуть не снесенные ветром капитанского крика. — Наконец-то, дорогой ты наш! Где тебя носит? Давай скорей сюда!
В трубке растерянно помолчали, а потом Олег Егоров все так же безмятежно спросил:
— А в чем, собственно, дело?
Пришлось напомнить ему, в чем, собственно, дело. Олег выслушал не перебивая, не пытался отмазаться, мол, все это было давно, он тут ни при чем и вообще ему некогда. Он просто спросил:
— Куда приехать?
Капитан Казюпа чуть не влюбился в него после этого спокойного делового вопроса. Но дать свидетелю руководство к действиям прямо сейчас он не мог — нужно было согласовать все их телодвижения с начальством. Егоров тем же дружелюбным голосом пообещал ждать дома его звонка и добавил, что сейчас у него каникулы и он абсолютно свободен.
Казюпа упал на телефон, получил все необходимые разрешения, пробил глухую оборону руководства СИЗО и отзвонил парашютисту:
— Вы можете подъехать в следственный изолятор на улице Матросская Тишина? Вам придется опознать людей, которым вы отдали визитку вашего пассажира.
— А разве они арестованы? — удивился Олег, и Барабас вдруг сообразил, что в погоне за экономией времени не успел сказать самого главного: что фотограф все-таки убит. Для парня это будет сильным потрясением, ведь он наверняка почувствует в смерти Грищенко свою вину.
— Арестованы, — коротко подтвердил он, решив пока не говорить Егорову об убийстве.
— Ух ты! — восхитился парашютист. — А еще говорят — наша милиция мышей не ловит.
— Вы на машине? — уточнил капитан.
— Я на мотоцикле, — жизнерадостно ответил Егоров. — Вообще-то я зимой не езжу, но сейчас все растаяло, дороги чистые.
— Лучше приезжайте на такси; если надо, мы вам оплатим, — заявил Казюпа. Неизвестно, как свидетель отреагирует на известие о гибели фотографа, да и на встречу со своими старыми обидчиками тоже. Еще разнервничается, расклеится — и как потом садиться за руль мотоцикла? Это ведь не послушная машина, дом на четырех колесах, в котором можно просто посидеть и расслабиться, это дикий зверь, который нуждается в управлении, в твердой хозяйской руке, а не то беда… Капитан в молодости и сам любил гонять на мотоцикле.
Егоров согласился, но с некоторым разочарованием в голосе. Всю зиму он держал своего коня в стойле, соскучился по ветру и скорости, а тут возможность появилась — и не разрешают! Капитан Казюпа решил, что правильно истолковал его огорчение. На самом деле Олегу просто хотелось потом подскочить в Плешку, поискать там Иру и, может быть, уговорить ее прокатиться на его скоростной «Ямахе». Может, тогда она поймет… Хотя у нее наверняка тоже начались каникулы, вспомнил он. А дома она не живет, родители отвечают вежливо, но телефон дать отказываются. Где ты, Ирка?..