К этому времени мелкие порезы на моем лице и шее уже хорошо зажили и были лишь слегка красными. Рваная рана на виске, которой я ударился о стекло оконного проема, была заклеена маленькими белыми пластырями. О травме колена и предплечья я уже успел забыть.
При некоторых движениях я все еще чувствовал боль, которая не позволяла мне снова ступить на лед.
Два моих сломанных ребра были на пути к заживлению. Но при каждом движении все равно было немного больно и побаливало.
Врач в больнице сказал, что со мной, наверное, были тысячи ангелов-хранителей.
Не могли ли ангелы-хранители разделить меня и Итана?
Иногда в голове крутилась мысль о том, что лучше бы я сидел на той стороне, где грузовик врезался в мою машину.
Самой страшной и мучительной болью было ощущение пустоты в сердце и мыслях и тот момент, когда мое сердце разорвалось, когда я увидел на лице Луны осознание того, что Итан мертв.
Прошел ровно месяц, месяц, когда все сломалось, и виноват в этом был я.
Было доказано, что водитель грузовика употреблял алкоголь, и его светофор на перекрестке горел красным, но поскольку подозреваемого не было, так как сбившего его водителя нигде не было, я был единственным, кого можно было обвинить.
Водитель появился из ниоткуда. В полиции сказали, что я не мог видеть грузовик на перекрестке из-за густых елей.
Я не спал ни одной ночи. Каждый раз, просыпаясь в одно и то же время, я резко вставал с постели. Моя футболка и подушка были мокрыми от пота.
Я больше не мог этого делать.
Я так устал.
До сих пор мы тренировались, вернее, другие тренировались на льду, а я сидел на скамейке, и тренер Хендерсон поставил какой-то предмет, на котором я мог тренировать свои ноги.
Я чувствовал себя самым большим идиотом, когда катался на этом велосипеде, сидя на скамейке. Я пользовался этим тренажером только тогда, когда тренер садился со мной.
В остальное время я смотрел, как мои друзья играют в хоккей.
Пока все переодевались, я сидел рядом с Картером и ждал, пока он оденется после душа, чтобы выйти из арены. Я бы с удовольствием вышел на лед и выплеснул всю свою злость, печаль и все остальное.
Вдруг дверь из раздевалки хлопнула о бетонную стену, выкрашенную в темно-синий цвет, и я увидел Луну.
Луна выглядела ужасно.
На ее лице была только пустота и недосыпание. Ее обычно большие, блестящие ореховые глаза были красными, опухшими и маленькими. Волосы были растрепаны, из заплетенной косички свисали отдельные пряди.
У меня сердце разрывалось, когда я видел, что натворил.
На ней была слишком большая одежда и два разных носка. Один носок был белый с красными сердечками, а другой коричневый с белыми сердечками.
— Где Чарльз? — Прохрипела она, вытирая рукавом нос после того, как уронила сумку на прорезиненный пол.
Спенсер выкрикну его имя в душевую, и через минуту из нее вышел Чарльз с полотенцем на талии и в темно-синей кофте, обтягивающей его торс.
— Что ты здесь делаешь? — Зашипел он, вытаскивая ее за руку из кабинки.
— Не трогай меня.
Она отбросила его руку и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.
Странно было видеть, как она стоит здесь, такая готовая и безэмоциональная, и знать, что она здесь не ради меня.
— Ты знал об этом?
Челюсть Луны дрогнула, а глаза наполнились слезами.
В раздевалке воцарилась тишина.
Казалось, что время в этой комнате остановилось. Никто не двигался и ничего не говорил. Все сидели или стояли.
Чарльз смотрел на нее, ошеломленный, пока она не прижала записку к его груди.
— Скажи мне, если ты, блядь, знал о том, что его комнату снова снимают, — прорычала она, — скажи мне. — Крикнула Луна, когда Чарльз уставился на записку и провел ею по своим мокрым волосам.
— Я знал об этом.
Луна снова выхватила записку из его рук.
— Пошел ты, Чарльз. Ты обещал мне, что что-нибудь с этим сделаешь.
Картер, сидевший рядом со мной, держал руку перед грудью, когда я встал, чтобы разнять их. Если бы хоть одна мелочь в тот вечер прошла по-другому, она не стояла бы в раздевалке в таком состоянии.
— Я не знал, что колледж так быстро сдал комнату Итана. — Прошептал Картер.
Я знал, что именно так и произойдет, потому что это была квартира колледжа, но то, что они так быстро сдали ее в аренду, я совершенно не предполагал.
— Думаешь, я не пытался? Мой отец заблокировал мой счет именно потому, что знал, что я буду платить за аренду обеих комнат. — Объяснил он.
— Тогда мне нужно… найти работу или две, и тогда я смогу платить за комнату Итана. — Заикалась она.