— Совершенно верно! — ответил Ахмед-бей. — Все это земное; единственное почти, что заимствовано у Венеры, — это проволоки из сплава золота и платины; формулу этого сплава дал мне Бильд на Венере; да еще — металлические опилки, употребляемые здесь, — состав их я сообщу в своем мемуаре академии наук. Я же пригласил вас не для того, чтобы читать лекции, а для того, чтобы вы присутствовали при первом сношении, которое мы устанавливаем между землей и Венерой.
Он остановился на минуту, а затем продолжал:
— Так же почти, как в беспроволочном телеграфе, мы будем посылать волны, не герцовские, а световые, волны солнечного света, собранного в этой машине венерианским способом. Мы пошлем эти волны Джонатану Бильду, а он нам пришлет в ответ другие. Способ посылки и получения волн чрезвычайно прост: я буду говорить в этот телефон, а вибрация моего голоса, произведет в машине силу, которая освободит накопленный солнечный свет; она будет освобождать его более или менее интенсивно, смотря по интенсивности вибрации. Эти-то волны, через проволоки и аппараты на верхушках мачты, дойдут до такой же машины на Венере, где Бильд их получит, как и мы получим те, что он нам пошлет. В принимающем корпусе нашей машины световые волны с Венеры превратятся в вибрации, которые приведут в движение механизм телефона, а он, в свою очередь, подействует на фонограф, откуда вы, господа, и услышите ясный голос Джонатана Бильда…
Гостями овладело сильнейшее волнение при мысли об этом чуде на яву: разговор двух людей на расстоянии одиннадцати миллионов лье междупланетного пространства!
Долго молчали.
— Господа! — прервал тишину Ахмед-бей. — Артур Брэд сейчас будет говорить Джонатану Бильду…
Доктор нажал пуговку; электрические шары сразу погасли и башенный купол исчез с металлическим скрипом. Гости подняли головы: в эту чудную весеннюю ночь над ними было усеянное звездами небо…
— Смотрите вверх, — сказал доктор, — вы увидите на небе, как летят световые волны.
Между тем Артур Брэд стоял перед передающим телефонным аппаратом правого корпуса машины.
— Доктор, — сказал он, — дайте призывной сигнала…
Ахмед-бей, державший руку на фарфоровом рычаге, нажал. Рычаг упал. В машине что-то засвистело. Скрипящие искры забороздили темноту круглого зала, и вдруг наверху, в небе, появился ослепительно блестящий зигзаг, побледнел и исчез.
Ахмед-бей смотрел на часы, освещая их крошечным электрическим фонариком, и громко считал:
Десять… двадцать… тридцать. — Раз! Десять… двадцать… тридцать. — Два! Десять… двадцать… тридцать. — Три! Десять… двадцать… тридцать. — Четыре! Господа, Джонатан Бильд получил сигнал!.. Раньше, чем через пять минут, он ответит…
Среди напряженного ожидания вдруг заговорил Констан Брюлярьон:
— А что, если Джонатан Бильд умер?
— Он жив, — холодно ответил доктор.
— Почему вы знаете?
Все молчали. Ахмед-бей так же спокойно ответил:
— Вчера я развоплощался, и моя душа, была у Джонатана Бильда на Венере.
Дрожь пробежала по плечам зрителей, сидевших в темноте. Никто не решился заговорить.
Когда Ахмед-бей указал рукой на небо, все опять подняли головы.
И вдруг светлый зигзаг, еще чуть видный, прорезал небо. Сейчас же он стал яснее, перешел в блеск, и исчез… В ту же секунду засверкали искры и в левом корпусе машины зазвенел электрический звонок.
— Бильд готов, — сказал доктор. — Говорите, Брэд!
И все замерло… Ни звука, ни дыхания не доносилось из ряда кресел в тишине башни, стоявшей перед машинами, которые в темноте напоминали притаившихся апокалиптических чудовищ… А Артур Брэд внятно и раздельно произносил те слова, что должны были пронестись через пустоту небесного пространства, через десять миллионов лье, и отдаться в ушах Джонатана Бильда.
Кусочек неба, видимый из башни, каждую секунду бороздился светлыми зигзагами разной величины и яркости…
Но вот Брэд замолчал.
Пять минут была могильная тишина.
Затем из бесконечности появились другие зигзаги… Искры затрещали в башне, а из фонографа раздались слова:
— Джонатан Бильд и шесть ученых на Венере, — сеньорите Лолле Мендес и вам всем привет!..
ГЛАВА II,
где ждут с замиранием сердца
На этот раз мир был охвачен чувством глубокого изумления, в сравнении с которым пустяками казалась и паника, наведенная Сверкающим Колесом, и удивление от светового письма, полученного тогда же вскоре.
Утром после необыкновенной ночи газета «Вселенная» первая напечатала отчет о заседании в Гравельской лаборатории. В отчете, за подписью астронома Констана Брюлярьона, приводилась полностью беседа земножителя Брэда с венерианином Бильдом.