Александр Маслов
Сверкающий Ангел
Часть первая
Последняя воля Олибрии
1
За семь лет здесь многое поменялось. Дело не в том, что справа от барной стойки появился огромный телевизор, а над столиками светильники, похожие на мутно-стеклянные головы джекров. Что-то изменилось в глазах людей, их лицах и в запахе табачного дыма, висевшего сизыми прядями. Вчера, проезжая на такси по Манхэттену, Быстров поинтересовался, куда делись башни Международного торгового центра. Таксист ничего не ответил, лишь глянул на него с возмущением, потом молчал всю дорогу до отеля. Похожие перемены Глеб Быстров обнаруживал и раньше: и десять лет назад, и пятнадцать и сорок пять, в Москве, и в Сочи, и, конечно, здесь, в Нью-Йорке. Он даже придумал слово, чтобы обозначить эти метаморфозы и свое к отношение к ним, но сейчас не мог его вспомнить и растеряно возил донышком бокала по столу.
– Стретто! – вдруг воскликнул он.
– Что? – девушка в шелковой блузке остановилась на проходе и вопросительно повернулась к нему.
Несколько секунд зрачки незнакомки изучали его молодое, без единой морщинки лицо, тоскливо-серые глаза и старомодную прическу, делавшую Быстрова похожим на звезду боксерского ринга тридцатых годов прошлого века.
– Стретто… – повторил Глеб и попытался улыбнуться.
– Вы музыкант? – наклонившись, спросила девушка.
– Нет, я – вояджер и редкая сволочь, – он качнул бокалом, едва не расплескав пиво.
– Очень хорошо, – прошептала она и покосилась на свободный стул напротив Быстрова.
Глеб хотел предложить ей устроиться за столиком и заказать еще пива, но на экране телевизора появилась заставка CNN.
– Срочное сообщение! – оповестил торопливый голос диктора. – Как только что стало известно из информационного центра НАСА, сегодня в четырнадцать часов пятьдесят три минуты неизвестный объект столкнулся с орбитальной станцией «Альфа». В результате столкновения полностью уничтожены три солнечные батареи, серьезные повреждения получил штанговый манипулятор и японский исследовательский модуль JЕМ ЕF. Экипаж не пострадал, однако остается опасность разгерметизации станции. В непосредственной близости от жизненно-важных узлов перемещается множество крупных обломков. В настоящее время НАСА, Росавиакосмос и ЕКА ведут срочные консультации по выходу из катастрофического положения. И еще в дополнение… – диктор слегка наклонился над столом и кивнул кому-то головой. – Бортовая камера «Альфы» сделала несколько снимков пролетевшего объекта…
На экране возникла антенна МКС, за ней на фоне звезд угадывалось размытое тело. Оно приближалось быстро, через несколько кадров заняло больше половины видимого поля. Странный объект, насколько можно было судить при неважном качестве съемки, имел правильную форму и походил на удлиненный эллипс гладкого металла.
– По мнению экспертов, виновником происшествия на орбитальной станции не может быть обычный метеорит. Есть основания полагать, что причиной аварии стало искусственное, возможно, управляемое тело. Предположить что-нибудь о его происхождении пока не берется ни один из специалистов НАСА. Следите за выпусками наших новостей! Подробности происшествия с космической станцией последуют в ближайшее время!
Экран телевизора моргнул и снова разразился музыкальной программой MTV.
– Черт! – полушепотом проговорил Быстров и потянулся за сигаретой.
– Вас это так волнует? – поинтересовалась незнакомка, наклонившись к нему.
– Н-нет, – сжав губами фильтр, отозвался Глеб. – Помилуйте, какое дело пустому бездельнику до космических казусов? Если не против бокала пива и моей компании, присаживайтесь.
Он подвинул ногой стул, и девушка в белой блузке, разыграв сомнение, опустилась на пластиковое сидение.
– Какое вам дело? Когда вы смотрели на экран, в ваших глазах было столько интереса, пристрастия, какого-то вулканического удивления, что…
– Что? – Глеб щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигарете.
– Анжела Вайли. Аспирант кафедры социальной психологии, – представилась она и протянула руку.
– Глеб. Быстров, – он осторожно пожал ее маленькие пальчики. – Вулканического удивления, говорите? Не каждый же день боруанские катера врезаются в орбитальные станции. Думаю, в глазах этих людей, – Глеб кивнул на соседний столик, где несколько парней живо обсуждали сообщение CNN, – было не меньше интереса и удивления. Полагаю, в ваших тоже.
– Что такое «боруанские катера»? – Анжела Вайли дернула бровью.
– Боруанские катера? Извините, понятия не имею, – Быстров выбросил струйку дыма и отвел взгляд.
– Вы же сказали: «боруанские катера врезаются в орбитальные станции». Вы имели в виду тот странный объект, снятый камерой МКС?
– Я ничего не имел в виду. Оговорился. Простите, госпожа Вайли, мне нужно идти, – Быстров торопливо затушил сигарету и встал.
– Но вы хотели заказать еще пива! – голос Анжелы стал звонким, и она приподнялась, опираясь на край стола.
– Пожалуйста, простите. Может быть, еще увидимся, – он тепло и сильно сжал ее ладонь и широкими шагами направился к выходу.
Выйдя из бара, Глеб долго шел мимо витрин бутиков, потом свернул к соседнему скверу. Пересекая дорогу, на которой лежали длинные тени небоскребов, Быстров покосился на застывший у светофора поток машин. Яркой медью закатное солнце отражалось на их стеклах. Воздух насыщали запах резины, горячего асфальта и выхлопных газов. Глеб втянул ноздрями этот отчего-то приятный запах и подумал, что он соскучился по нему за последнее время. Неторопливо Быстров прошелся по зебре перехода и направился к аллее, тянувшейся до белого фонтана.
«Не надо было сбегать от нее, – подумал Глеб, вспоминая смуглое и приятное лицо Анжелы Вайли. – Планетарный катер боруанцев… Какая глупость! И зачем я сообщил ей об этом? Странно, что меня так расслабили два бокала пива».
Он остановился и посмотрел в конец улицы, едва видной за деревьями. Где-то там, в уютном подвальчике в синеватом блеске светильников еще сидела озадаченная госпожа психолог, но возвратиться к ней Глеб уже не мог – слишком по-идиотски это бы выглядело. Он повернулся к фонтану и почувствовал, как на запястье запульсировал браслет связи. Вызывать его мог только Арканов, чтобы обменяться какой-нибудь пустяковой новостью или излить впечатления о последних днях лета в Подмосковье. Быстров дал мысленную команду ответить. Вместо шелестящего баритона Агафона Аркадьевича в сознание зазвучал совсем другой голос – женский.
– Привет… – сказано это было так вкрадчиво и мягко, что у Глеба похолодело в желудке.
Прежде чем отозваться он молчал секунд тридцать, потом произнес:
– Привет, Ивала Ваала. Застала, что называется, врасплох.
В ответ он услышал короткий смешок.
– Ты, конечно же, где-то здесь? И я должен явиться через пять минут?
– Да, Глебушка. Как можно скорее. Я там, где мы останавливались прошлый раз… – Ивала напрягла память и произнесла на плохом английском: – Hotel Beekman.
– Бикмэн Плэйс? – уточнил Быстров.
– Насколько я помню в этом дрянном городе мы с тобой были один раз, и останавливались только в одной гостинице. Или я свихнулась?
– Думаю, ты в здравом уме. Назови номер апартаментов.
– Не знаю, какой номер. Найдешь меня на шестнадцатом этаже, из лифта налево и третья дверь справа, – пояснила Ивала Ваала.
– Буду через полчаса, – пообещал Быстров.
– Поторопись! Я в очень неприятном положении! Здесь так мерзко! – ее голосок стал требовательным и одновременно жалобным.
Глеб молча направился через сквер.
– Товарищ Быстров, ты меня слышишь?
– Угу, – отозвался он, освобождая от обертки жевательную резинку.
– Тогда скажи, в номере есть системы видеонаблюдения или пси-прослушки?
– Разумеется, нет. Что ты там натворила? – насторожился Глеб и отправил мятную пластинку в рот.
– Ничего особенного. Приезжай скорее, увидишь, – Ивала хохотнула и прервала связь.
Поймав недалеко от перекрестка такси, Быстров назвал отель и плюхнулся на скрипящее сидение. Желтый «Чекер» живо тронул с места. За стеклом проплывали грязные улицы, толпы пешеходов и потоки машин. До Манхэттена было далеко, и Глеб, прикрыв глаза, пытался угадать, что привело сюда госпожу Ваалу, и как она узнала, что он в Нью-Йорке. Мысли Быстрова вертелись вокруг последних событий на Полисае, разговоров о сверкающих ангелах, но он никак не мог связать это со столь неожиданным появлением Ивалы – его давней подруги, с которой он побывал ни в одной смертельной переделке.