- Парень ничего не просит, - стонал Хорек. - Просто хочет показать бабам, как он выглядит голым в маске "Одинокий ковбой" и ботинках. Какого черта им надо? Разве сейчас встретишь незнакомых людей, которые оставляют на твоей машине признание в любви?
- Большинство просто здороваются, - согласился Куница.
- Ленивые ослы, а не "безнравственники", - проворчал Хорек. - Они не смогли бы его поймать, будь у них его имя и фамилия, - заскулил Куница. Нам надо найти снимок. Поглядеть, какой он из себя.
- "Безнравственники" его не поймают, если он оставит им свой адрес и телефон, - сказал Хорек. - Я буду так рад, когда закончится эта командировка! Хочется обратно в управление, подальше от Вуфера.
- Интересно, почему "безнравственники" зовут этого извращенца Томми-Консервная банка? - задумчиво размышлял Куница. - И интересно, почему именно нас послали в Голливуд?
Почему выбрали именно Куницу и Хорька было элементарно ясно. Капитан Вуфер просто умолял заместителя шефа Френсиса откомандировать к нему в участок пару нарков, чтобы ублажить денежных мешков и политиканов, которые постоянно капали ему на мозги, что Голливуд, мол, стал хуже трущоб и надо, мол, принимать какие-то меры. И когда Паскуда Френсис спросил, какие именно нарки ему требуются, капитан Вуфер попросил прислать ему пару отвратительных, грязных, волосатых, противных, вонючих подонков, которые не отличались бы от обычного голливудского уличного сброда.
Подонки сидели в побитой "тойоте" около "Голливуд рэнг маркета", печалясь на свою судьбу, когда пришел радиовызов, который еще теснее свяжет их с делом об убийстве Найджела Сент Клера. Им сообщили, что их просят позвонить в участок. Хорек вошел в телефонную будку и через несколько минут поспешил обратно к Кунице со счастливой улыбкой в бороде.
- Уррра! - воскликнул Хорек. - Мы возьмем Томми-Консервную банку еще быстрее, чем "Просто Билла"!
- Он сдался?
- Вчера вечером он опять позвонил с непристойностями, только на этот раз жертва говорит, что, кажется, узнала голос!
- Да? - Куница уже заводил "тойоту". - Куда ехать?
Рита Раундтри читала "Дейли Верайети", когда в знаменитый ресторан вошли два "нарка" и сели за стойку. Она взглянула на двух волосатиков в кожаных пиджаках и не спеша закончила статью о 25-миллионном фильме, имевшим громадный успех на шести премьерах. Затем она просмотрела экстравагантные объявления, которые печатали некоторые импрессарио для своих талантов и спросила себя, зачем она связалась с таким дешевым импрессарио, и вообще не удивительно, что ей не предлагают работу вот уже четыре месяца с тех пор, как она произнесла одну фразу в ролике, рекламирующем пиццу. Это так обескураживало, что она глубоко вздохнула.
Ее вздох приподнял грудь размером 95Д даже выше, чем надеялись волосатики. Они, естественно, знали, кто она, потому что именно она позвонила в отдел по борьбе с безнравственностью. Когда она, наконец, поняла, что два одетых в кожу поганца не уйдут, она вяло двинулась вдоль стойки - одна из армии голливудских официанток, соблазненных не мечтами об улицах, выложенных чистым золотом, но мечтами о тротуарах, вымощенных звездами из чистой бронзы.7
- Что вам, - летаргическим голосом спросила она.
- Ты Рита Раундтри? - усмехнулся Куница.
- Откуда вы знаете? - спросила она с подозрением.
- Мы из Голливудского участка, - сказал Хорек.
- Вы копы!
Они уже привыкли. Хорек вытащил из-под плеча кожаного пиджака полицейский жетон, показал ей и положил обратно. Он не удосужился достать удостоверение. Она все равно не узнала бы чисто выбритую рожу на старой фотографии.
- Прямо как в кино, - сказал Хорек. - Когда приходит Томми?
- Я не знала, что его зовут Томми, - сказала Рита Раундтри, разочарованная, что копы, которых ей прислали, не похожи на Старски и Хатча.
- Он называет себя Томми, так ведь? Ты сказала лейтенанту, что узнала его голос?
- Он приходит сюда завтракать четыре-пять раз в неделю. Он старался изменить голос, но я знаю, что это он.
- Что он сказал?
- То же самое, что говорят такие же придурки, когда на них найдет.
- А именно? - сказал Хорек, глядя на высокие возвышенности.
Она увидела, куда он уставился.
- Хотите, чтобы я прошептала вам на ушко все те гадости, офицер? сказала она, и стало ясно, что Хорек не в ее вкусе.
Из чего Куница понял, что они могут забыть мечты и перейти к делу.
- Тебе придется написать заявление, если мы его схватим, - сказал Куница. - Нам надо знать точно, чтобы представить дело в суде.
- Он сказал, что надеется, что на мне узкие трусики, потому что он собирается меня поцеловать и ссосать их, как спагетти с вилки, вот что он сказал, если хотите знать.
- Да? - воскликнул Куница, на которого этот Томми-консервная банка произвел чертовски сильное впечатление.
- Неужели? - воскликнул Хорек, решив, что если подумать, то идея эта стоящая.
- Он глупый толстый козел, - сказала Рита Раундтри, наливая им кофе. У него из ушей и носа растут пучки рыжих волос. Тьфу! Я ненавижу, когда из ушей и носа растут волосы.
Куница и Хорек немедленно посмотрели друг на друга, проверяя уши и носы, но у них были такие длинные прически и такие всклокоченные бороды, что проверить было невозможно.
- А почему лейтенант сказал, что ты хочешь видеть нас сию же минуту, если Томми приходит только завтракать? - спросил Хорек.
- Он завтракает в полдень, вот почему, - ответила Рита Раундтри. Каждый раз одно и то же. Два яйца всмятку, рагу, ветчина, окорок и бифштексы в придачу. Прожорливый кабан.
Кабана им пришлось ждать всего двадцать минут. Вошли еще несколько полуденных клиентов, но пучки рыжих волос на голове толстяка сказали им все, даже без ее утвердительно кивка. Томми-Консервная банка немного поговорил с Ритой Раундтри и пожирал глазами ее зад, когда она диктовала заказ повару. Как, впрочем, и все мужчины у стойки, кроме двух культуристов, которые держались за руки и ели шоколадное мороженое из одной вазочки. После завтрака Томми-Консервная банка выпил три чашки кофе и оставил Рите Роундтри два доллара на чай, что заставило ее пожалеть о том, что она позвонила копам. Когда вокруг ошиваются одни дешевки, непристойный звонок от человека, оставляющего большие чаевые и мечтающего ссосать с нее трусики, был не такой уж высокой ценой.
Хорек пошел к "тойоте", а Куница следил за Томми-Консервной банкой. Чудо, а не дело. Крупный голливудский дилер? Ох уж, эти ленивые ослы "безнравственники".
Они "довели" Томми-Консервную банку до многоквартирного дома всего в двух кварталах от знаменитого Чайниз Театр. Тучи туристов, снующих вокруг цементных отпечатков ног (следы Джона Уэйна такие маленькие, неизменно восклицали они) намного упрощали пешую слежку. Куница настолько ее упростил, что вошел в подъезд и поднялся на третий этаж вместе с толстяком. Он запомнил номер квартиры, возвратился к почтовым ящикам и прочитал, что настоящее имя Томми-Консервной банки было Даддли Смолл. Он присоединился к Хорьку, который припарковал нарковскую тачку, и теперь двигался по направлению к дому, вытирая свои чувствительные к смогу глаза.
Это был дом в испанском стиле, построенный в двадцатых годах, и это означало, что там наверняка должен быть подвал. Десять минут спустя два молодых нарка уже сидели в подвале со своей самодельной аппаратурой из резисторов, проводов и зажимов-"крокодильчиков", причем их совершенно не беспокоила возможность оказаться на несколько лет в тюрьме за незаконное прослушивание телефона.
Бедный старый Кэл Гринберг сказал лучше всех: жизнь невезучего полицейского делится на четыре фазы - самонадеянность, осторожность, компромисс, отчаяние. Везучие до четвертой фазы не доходили. Куница с Хорьком все еще не прошли первую. Море по колено.
Но телефонная коробка оказалась практически недосягаемой из-за наставленной кругом мебели и наваленных куч хлама. Кроме того, этот парень не стоил такого труда. Хорек пошел к машине и вернулся со стетоскопом из маскарадных принадлежностей. Затем они поднялись на лестничную клетку, и Хорек стал следить за лестницей, а Куница прижал стетоскоп к двери, надеясь услышать взволнованную речь Томми-Консервной банки. Но телефон стоял слишком далеко.