— Что у вас, уважаемые? — перед Быстровым из-за осветительной тумбы появился широкоплечий криасец в синем балахоне, его сопровождали двое похожих гуманоидов с землистыми лицами и рыжешерстый боруанец в гипношлеме.
— Раху? Пилз? Моа-моа? — продолжил другой криасец, сверля взглядом Глеба и поглаживая ребристую рукоять пистолета за поясом.
— С дороги, мои милые! — Ивала проворно выхватила оружие.
3
— Чего они такого хотели? — спросила Ариетта, едва незнакомцы исчезли в закоулке между ангарами.
— Думали, что мы туфтой торгуем и рассчитывали снять с нас какой-нибудь приятный процент, — Глеб, помогая Ивале с тележкой, направился к площадке с транспортным порталом.
— Туфтой? — догоняя его, переспросила принцесса.
— Да. Товарами, запрещенными на многих планетах. Например, пилз — вытяжка из мозга разумных существ, родственных джекрам, — пояснил землянин. — Госпожа поэтесса должна понимать: чтобы получить такое необычное вещество, нужно кое-кого убить и вскрыть черепную коробку. Раху получают из редких растений, которые в очень небольших количествах произрастают только в болотах одной отдаленной планеты. Про моа-моа вам лучше расскажет Ивала. Формально эти товары запрещены и на «Сосрт-Эрэль», но здесь нет никакой системы контроля. По существу эта станция — мирок свободный от многих галактических законов. Свободный настолько, что у многих постояльцев возникают крайне низменные соблазны. Я правильно объясняю, Агафон Аркадьевич?
— Да, очень доходчиво, — согласился А-А. — Это чертово место, чем-то напоминает мне Землю. И здесь не так уж плохо, пока не сталкиваешься с гнусными проявлениями местных нравов и неприятными типчиками. Но не волнуйтесь, госпожа Калей, наша Ивала и Глеб Васильевич умеют их отвадить.
— А это что? — пристианка указала на прозрачную сферу, свалившуюся сверху на площадку со знаком "Саен".
— Это местное транспортное средство, — ответил за Быстрова Орэлин.
— Поспешим! — Ивала, толкнув платформу с багажом, побежала вперед.
К сфере уже устремилось несколько человек в крапчатой форме пассажирского флота Милько, но Ваала в последнюю секунду сильно налегла на поручни платформы и пустила ее так, что милькорианцы оказались отрезаны от раскрывшейся створки.
— Мы первые, мальчики! — пресекая любые возражения, заявила галиянка.
— Мы первые во всей галактике! — ухмыляясь милькорианцам, Арнольд приподнялся на локте и пальцами свободной руки выкрутил кукиш.
— Извините, — сказал Быстров, оттесняя недовольных пассажиров и пропуская Ариетту в салон.
Следом в пространство, ограниченное прозрачным пластиком, ворвался Орэлин и Арканов, держа свой потрепанный плащ. Едва галиянка закатила платформу с андроидом, Глеб дал команду:
— Магазины Вили Розмана. Поближе.
— Извините, стоянки возле магазинов Розмана будут заняты в ближайшие пятнадцать минут. Наиболее удобная позиция — рынок Желтых Кхето.
— Сойдет, — согласился Быстров, вспоминая, что возле рынка располагались мастерские робототехники и до старика Вили там оставалось недалеко.
— Сто пятьдесят экономединиц, — глазок автомата выжидательно мигнул.
Когда землянин приложил к нему браслет, и необходимая сумма была списана со счета, прозрачная сфера поднялась над площадкой и стремительно понеслась вверх к открытому транспортному каналу.
Ариетте показалось, что их машина сейчас разобьется о сплетение массивных золотых конструкций, но, когда до воображаемой катастрофы осталась доля секунды, сфера вдруг изменила направление и скользнула в полутемный туннель.
— Безумное средство передвижения! — выпалила дочь Фаолоры, слегка прижимаясь к Быстрову. — Но мне нравится.
— Смотрите, что сейчас будет, — шепнул Глеб. — Пейзаж, созданный для вдохновения поэтесс Верлоны.
Наследница повернулась по ходу машины и увидела свет, налетавшего конца туннеля. В следующую секунду сфероид вынесло на огромное открытое, как показалось принцессе, пространство. Внизу переливалось голубыми и бирюзовыми оттенками большое озеро, в водах которого было разбросаны десятки островов с белыми и розоватыми скалами и песчаными отмелями. Свод над головой был ничем неотличим от фиолетово-синего неба Сприса. Чуть левее зенита ярко и жарко пылало два солнца оранжевое и маленькое бело-голубое.
— Не может быть! — воскликнула наследница, прижимаясь лбом к прозрачной стенке и разглядывая лесистый берег слева и скалы, враставшие в ажурную золотую решетку. — Это все настоящие или показ демонстратора?!
— Настоящее, созданное минеральными синтезаторами и манипуляторами трудолюбивого милькорианского народа, — подтвердил Быстров. — Называется Сад Герхов. Занимает две третьих объема станции. Но оставшаяся треть достаточно велика, чтобы в ней заблудиться на несколько дней. Некоторые здесь теряются на всю жизнью. Так что постигать эти прелести самой не советую.
— А там вот, — Агафон махнул в сторону зеленых холмов, сходивших к продолговатой заводи. — Вода точно как в нашей Клязьме. И лягушки квакают.
— Не лягушки, а дарлианские мансдралы, — поправил его капитан.
— Какая разница, если у них коже зеленая и лапы с перепонками, — не согласился Арканов и добавил: — И рыба здесь ловится. Практически караси. Однажды мы с Розманом на две сковородки натягали.
— Как бы этажом ниже, — поясняя для пристианки, Глеб указал пальцем в озерную гладь, — имеется Малый Сад. Там свои прелести. Вот только жарко, точно в финской бане.
— Восхитительно! — Ариетта, проводив взглядом прозрачные машины, летевшие параллельным курсом, повернулась к гигантским площадкам несколькими ярусами выраставшим из золотой решетки. — Сады! И все разные, будто ландшафты других планет!
— Вы просто не видели сферических городов Сиди, — тоскливо отозвалась Ивала Ваала. — Они больше этой станции в сотни раз. Чище и намного красивее. Вот где действительно великолепие! А «Сосрт-Эрэль» Милько делала, лишь неумело подражая великим строениям сидианцев.
Скоро приблизилась граница сада, укрытая дымкой, и летающая машина нырнула в жерло туннеля. Мимо понеслись тусклые росчерки ламп и каких-то указателей. Меньше чем через минуту сфероид завис над широкой улицей и опустился на площадку перед толпой пассажиров.