Но и от плохого куда денешься.
Я сказал в начале, что это будет текст в тексте. Рассказ Льва Когана помещен в рассказ о нем. Вот и о нем, чтобы не возникло, не дай бог, впечатления, что он ангел во плоти. Таких в реальной жизни не бывает.
Проруха случается со всеми без исключения, от нее не спрячешься, разве что займешься каббалой и станешь абсолютно гладким человеком, пригодным — по твоему мнению — для общения с Творцом. Карьера профессора оборвалась в одночасье. Его обвинили в том, что он, "…пользуясь авторитетом советского преподавателя и профессора университета, занимается совра…" Лев, иначе говоря, по слухам, уложил в постель (может даже было наоборот) молоденькую, влюбленную в него по уши студентку. Подробностей этой катавасии я не знаю, да и не интересовался банальностью, здесь можно предположить что угодно, даже интриги его коллег, в честь которых студенты не носили плакатов.
Профессор был уволен, дальнейшей судьбы его я не знаю, может быть, он угас, как угасают люди после сокрушительного удара.
От плохого никуда не денешься, но и ничто хорошее не должно пропадать, — потому-то я и рассказал о Льве Когане, "авторе устных рассказов об истории Свердловского университета". Слушал я его самого всего лишь два раза. И о нем — несколько раз, да и то коротко, самое-самое…
Медицинский казус
Случай этот врачебный, для врачей, особенно для хирургов, он, может быть, не такой уж и необычный, и они могли бы прояснить интересную ситуацию… Но я-то не врач, и читатель, может быть, не врач. и если бы в этой истории не было чисто, на мой взгляд, человеческой загадки, ни за что бы я за нее не взялся. Только загадка подвигнула меня на дальнейшие строки деликатной темы.
Одной красивой женщине понадобилась помощь проктолога. Она к нему пришла, врач взялся за дело. Не нам с вами разбираться в его подробностях, я скажу о заключительном этапе лечения. Доктору нужно было кое-что подшить, сделать два-три стежка. Он вооружился специальными иглой и ниткой и…
Теперь наступает самый важный момент нашего рассказа. Нужно попытаться объяснить состояние врача, когда он совершил необъяснимое действие, — погадать, что им, так сказать, в этот момент руководило, или чья рука двигала его руками, или, может быть, о чем он думал…
Подшивая доверенное ему место, врач зашил и то, без которого красивой жещине никак нельзя. Ну, то… Женщина этого, будучи под наркозом, не могла знать.
Зашил… но почему? Вот где задача для коллеги-проктолога или даже для психолога!
Однако, попытаемся и мы высказать свои догадки.
То ли это произошло "по инерции".
То ли глаза ему в те минуты чем-то запорошило.
То ли он вступил в общество асексологов.
То ли врач находился в состоянии сильнейшей меланхолии.
Или принял дозу наркотика.
А может, он был гомосек.
То ли врач влюбился в эту замужнюю женщину и хотел насолить ее мужу.
То ли… То ли… То ли… (где ты, Фрейд?!).
Муж привез жену домой, какое-то время женщина подлечивалась. И вот она выздоровела. И муж, испросив разрешения, приблизился к ней. Но его встретило непривычное, скажем, "отсутствие". Он, между нами, мужчинами говоря, и так, и этак, но ничего не выходило. То есть, не входило.
Наутро женщина поехала к тому же врачу. Оказалось… Ну да, оказалось, что врач, мягко говоря, (приходится осторожно подбирать слова) "переусердствовал". Зашил слишком много.
И останется неизвестным почему, ибо когда женщина спросила его о "промашке", он начал извиняться, бормотал несусветное, отводил глаза, а то и отмалчивался, как подросток, что никогда и никому не назовет причину содеянного… Врач в конце концов предложил быстро исправить "ошибку", женщине ничего не оставалось делать, как согласиться.
"Ошибка" была исправлена, семья зажила нормальной жизнью, но загадка того дня так и будет загадкой — она, верно, из того рода, какие в кругах врачей принято называть медицинским казусом.
Точное слово
Так как вся эта сценка держится на одном только крепком слове, лучше всего представить ее перевернутой пирамидой, но убери это слово — перевернутая пирамида повалится и превратится в груду мусора.
Итак, перевернутая пирамида. Широкое ее основание — осень 50-х, октябрь, граничащий с холодными днями. Потом — Одесса. Ниже — дешевая столовка-забегаловка, входя в которую чувствуещь главный ее запах — капусту. Капуста всюду — в салатах, в борще, в щах, в "овощном рагу" (без кавычек этому "рагу" не обойтись). Вместо мяса в любом блюде этой столовки — кости, хрящи, сало, жилы, соединительная ткань, которая на Руси звалась болонью.