Солдаты любили своих командиров, как старших товарищей по борьбе. Достаточно назвать таких командиров, как ставшего почти легендарным за свою храбрость и умелое командование полковника Белая или майора Хомутова.
Их знали не только солдаты, их знало население далеко за пределами Локотского округа.
В 1944 году бригада Каминского была переброшена в Белоруссию, в Лепель. С бригадой ушли все местные самоуправления, часть населения. Затем бригада перешла в район Лиды.
Чтобы дополнить далеко недостаточную характеристику Каминского (пусть это сделают те из его соратников, которые его знали лично), я должен рассказать о беседе Каминского с эсесовским генералом, требовавшим, чтобы Каминский бросил свою бригаду на подавление Варшавского восстания.
Каминский, скрестив руки на груди, ответил эсесовцу: «Господин генерал, во-первых, я по происхождению поляк, во-вторых, я русский патриот. Я и мои солдаты борются только против большевизма, за свободу России. Польские повстанцы борются за свободу своей Родины. Я не могу участвовать в борьбе против них».
Вскоре после этого Каминского убили[320].
Переводчик Каминского, офицер его бригады, рассказавший мне об этой беседе, говорил, что он смотрел на Каминского с восхищением. В нем не было и тени рисовки. Он знал, чем рискует. Он рисковал своей головой. Не всякий в то время способен был на такой ответ эсесовцу.
Сергея Г. я видел несколько раз на сцене Орловского городского театра. Он лихо танцевал «русскую» в ансамбле песни и пляски, пел, конферировал. Как он появился в Орле, никто толком не знал. Он говорил, что родом из Москвы, был в плену (каблуками он, действительно, щелкал, как заправский лейтенант), показывал и какие-то бумаги. Его любили в ансамбле за веселый нрав, за хорошие песни о России.
Я познакомился с Сергеем весной 1943 года. В небольшой хорошей компании. Говорили. о чем могли говорить тогда? – о войне, о немцах, о большевиках. Сергей рассказывал о борьбе нашего народа против большевизма, о покушениях на Сталина. Об одном из названных им случаев покушения я знал. Рассказы Сергея настолько заинтересовали меня, что я попросил его разрешения записать все рассказанное, спросил, не был ли он связан с антисоветскими организациями в России. Что-то в его рассказах, однако, показалось мне странным. Он чего-то недоговаривал.
Уже через полгода в Бобруйске, когда Сергей не был уже танцором ансамбля песни и пляски, когда я его узнал ближе, а вместе с ним и его друзей, мы посмеялись, вспомнив наше первое знакомство. Мне тогда действительно показалось странным, что еще совсем молодой человек знает так хорошо о таких интересных событиях, о которых я, например, почти ничего не знал, ему же показались подозрительными мои чересчур настойчивые вопросы и чересчур, как он говорил, внимательный взгляд: меня он тогда считал «немецким наймитом».
Так состоялось мое первое знакомство с членом Национальнотрудового союза[321].
Я знаю людей, которые до сих пор не верят, что Сергей – «старый эмигрант», всю жизнь проживший в Праге, никогда до войны, кроме как в раннем детстве, не видевший Россию.
Это первая замечательная черта многих членов НТС, пришедших в Россию: они почти ничем не отличались от нас, вся жизнь которых прошла на Родине. Сумели они, пришедшие к нам, не порвать за границей связи с Родиной, сумели жить ее жизнью.
Вполне понятно, что мы, русские, антибольшевики, сознававшие, что немцы несут России не освобождение, а новые цепи, не могли удовлетвориться ни «декларацией» Центральной Белорусской Рады[322], ни программой Каминского.
Мы искали путей и возможностей создания своей, русской силы. Пришедшие к нам из эмиграции члены НТС называли потом такую русскую силу «третьей силой». Дело не в названии, а в том, что идея такой самостоятельной русской силы роилась во многих местах. Образовывались группы интеллигенции, обсуждавшие возможности создания русской организации, совершенно независимой от немцев. Такие группы людей, может быть, даже не отдававшие себе отчета в том, что они составляют уже какой-то эмбрион организации, появились в ряде городов. На Севере организовался подпольный Союз национальной русской молодежи, который целиком вошел в НТС.
Во время войны большевики забросили в немецкий тыл немало партизан и подпольщиков, главным образом, молодежь. В Ленинграде для подпольной работы в немецком тылу вербовалась студенческая молодежь. За осень 1941 года и в 1942 году было переброшено несколько парашютных отрядов, состоящих преимущественно из студентов.
Среди ленинградского студенчества наблюдались наиболее сильные, ярко выраженные антисоветские настроения. И как раз студенты-антибольшевики пошли в парашютные отряды, чтобы таким путем перейти к немцам. Один из таких отрядов, перебив нескольких коммунистов, которые являлись негласным оком НКВД, перешел в районе Пскова к немцам. В том же составе отряд, превратившись в добровольческую антибольшевистскую часть, бил потом партизан.
В Юрьеве (Дерпте) в отряд попала брошюра И.А. Ильина «Основы национального мировоззрения»[323], изданная Национально-трудовым союзом (тогда – Национально-трудовой союз нового поколения). На основании этой брошюры составили конспект-программу нового строя. Послали гонца для связи с подпольным центром НТС. Связь установили – и весь отряд вошел в НТС. Позже, когда немцы производили массовые аресты членов НТС, возглавление отряда тоже попало в концлагерь.
Рождению в отряде идеи формирования самостоятельной российской антибольшевистской силы способствовали две встречи. Первая встреча – с бывшим командиром Красной армии, сдавшимся в 1941 году в плен, попавшим в немецкий лагерь военнопленных и бежавшим из лагеря. Командир этот потом вступил в отряд. Его рассказы показали подлинное лицо немцев, врагов России. Вторая встреча, собственно даже не с человеком, а с человеческим документом, убедила молодых антибольшевиков, что и на той стороне сражаются не только приверженцы большевизма, что и на той стороне, даже в рядах партизан, немало таких, как они сами, врагов Сталина.
В одной из операций против партизан отряд окружил и разгромил большую партизанскую часть и захватил пленных. Партизаны не успели унести, что они всегда делали, своих убитых. Среди убитых нашли тело командира разгромленной партизанской части Василия Косых, тоже бывшего студента. В его военно-полевой сумке вместе с картами и военными документами обнаружили дневники, из которых узнали, что Косых был убежденным антибольшевиком. Не за Сталина сражался командир партизанского отряда Косых, а за Россию, против немцев. За Россию сражались и те, кто разбил его отряд, за Россию, но не за немцев.
К 1943 году члены НТС, пришедшие в Россию, как говорили тогда, по «зеленой дорожке», т.е. нелегально, часто рискуя немецким концлагерем и жизнью, создали многочисленные группы Союза в десятках городов, от Гатчины до Одессы.
Организация находилась в глубоком подполье и не могла вести широкой работы среди населения. Условия конспирации требовали большой осторожности в подходе к людям, часто тратились месяцы, прежде чем нового человека вводили в организацию. Но тем не менее организация росла непрерывно. Особенно интенсивно союзные группы начали действовать ко второй половине 1943 года, во время немецкого отступления.
Фронт откатывался все дальше на Запад. Шансы на победу немцев все падали, летом же 1944 года, когда рухнул весь Белорусский фронт и Красная армия в течение нескольких дней очистила всю Белоруссию, даже самые уверенные оптимисты потеряли веру в силу немецкого оружия. Оставалась одна надежда – Освободительное движение. Но о нем ничего не было слышно.
В это время, с начала 1943 до второй половины 1944 г., перед союзными группами (я пишу на основании своих личных воспоминаний) стояла основная задача: создание подполья НТС в занятых Красной армией областях. Оставляли в подполье людей, склады литературы, шапирографы[324], пишущие машинки. Оставались, главным образом, новые члены НТС, знавшие местные условия.
320
На самом деле бригада Каминского участвовала в подавлении Варшавского восстания, отличившись при этом особой жестокостью и мародерством. За это, а также, по-видимому, за чрезмерную самостоятельность и своеволие, Каминский был расстрелян, а бойцам его бригады было сообщено, что их командир был убит партизанами.
321
Национально-трудовой союз (до 1943 г. – Национальный союз нового поколения). См. примечание 81 на с. 188.
322
Белорусская центральная рада (1943-1944 гг.) – коллаборационистский орган в оккупированной немцами Белоруссии, выполнявший в основном пропагандистские и полицейские функции. После войны руководство Рады (Р.К. Островский и др.) оказалось в эмиграции, где отстаивало статус Рады как легитимного белорусского правительства в изгнании.
323
Ильин Иван Александрович (1883-1954) – русский философ и публицист. В 1922 г. выслан из Советской России; прибыл в Германию на «философском пароходе». Сторонник Белого движения. Поначалу приветствовал приход Гитлера к власти, однако статьи Ильина в защиту нацизма не были оценены по достоинству, он арестовывался гестапо (видимо, по доносу кого-то из эмигрантов), в 1934 г. потерял работу. В 1938 г. эмигрировал в Швейцарию.
324
Шапирограф – усовершенствованный гектограф, копировальный аппарат. Состоит из листа толстой пропускной бумаги, пропитанной жидким раствором из клея, воды, аммиака, сахара и глицерина, на которой отпечатывается изображение и переносится на новые носители.