Изменится всё, что живёт.
Он сможет рассеять невежество наше
Иль стать справедливым царём,
Но, что б он ни выбрал, мы ярче и краше
В судьбе своей дни обретём».
Дни прошли… Под цветущею пальмой одна,
Будто лилия утром, нежна и бледна,
отдыхала красавица Майя.
Очарованный полдень беззвучно дремал,
И дремали цветы… Лишь в расщелинах скал
бормотали ручьи не смолкая.
Вдруг сверкнул у царицы отрадою взор,
И в небесный простор, безмятежный простор
устремился он с робостью нежной:
Точно в близкое счастье не верилось ей.
Но с улыбкой счастливой в потоке лучей
утопал небосвод безмятежный.
И ревниво над нею узорным шатром
Развернулася пальма. Роскошным ковром
из атласных цветов и растений
Нарядилась земля, чтобы ложе ей дать,
И источник воды с тихим шёпотом: «Мать», –
ожидал от неё омовений.
И вот принесла в этот мир сына Майя,
Все тридцать два знака на нём
Отчётливо видны, собой подтверждая:
Он тот, кого с жаждой мы ждём.
Без муки обычной родила царица.
Святой уголок был далёк от дворца,
Но весть долетела быстрее чем птица,
Обрадовав скоро отца.
И четверо слуг с расписным паланкином
Явились немедля, покорные ей,
И села царица с малюткою-сыном
В божественной славе своей.
Носильщики были — земные владыки,
Сошедшие с Меру горы,
Земные принявшие формы и лики,
Сокрыв свою суть до поры.
Они летописцы судьбы человека,
На бронзовых плитах ведя
Все записи мыслей и дел век от века,
За каждым движеньем следя.
Один был пленительный ангел востока,
Он был серебристою ризой одет,
На белых конях от него недалёко
Шло скрытое войско вослед:
Оно, как владыка их, было одето
В убор серебристой парчи,
Щиты перламутровым отблеском света
Сияли неярко в ночи.
Ещё один ангел был ангелом юга,
Кумбханды с ним шли — его рать,
На синих конях, у них щит и кольчуга
Умели сапфиром сиять.
И наги за ангелом запада мчали
На красно-кровавых конях,
Коралловый свет их щиты излучали,
Доспехи в небесных огнях.
Последний, хранимый своими якшами,
Был севера ангел; с молчаньем немым,
Сияя вокруг золотыми щитами,
Стремилося войско за ним.
Но пышность небес в её ризах победных
Являлась лишь взорам богов,
Простые же люди в носильщиках бедных
Признали обычных рабов.
Смущают седых мудрецов предсказанья
Царя Шуддходану. Печален, угрюм,
Он бродит в чертогах: немые страданья
Тревожат властителя ум.
Но мудрые старцы сказали:
— Владыка!
Ребёнок твой будет царём,
И правда в его государстве великом
Послужит святым алтарём.
Придёт чакравартин, как это бывает
Однажды за тысячу лет,
Он вновь колесо перемен завращает,
Затронув движеньем весь свет.
Семь будет даров у него: драгоценный
Брильянт, что горит, как огонь;
Божественный диск и, как чудо вселенной,
Крылатый и царственный конь;
Слон белый, как чистая пена морская;
Начальник над войском царя;
Советник, супруга, как звёздочка рая,
Милей и нежней чем заря.
С отрадою слушал раджа Шуддходана
Догадки своих мудрецов,
И таял на сердце, как дымка тумана,
Печали холодный покров;
И скоро веселье волной беспокойной
Повсюду проникло в народ;
Шум, пляски и песни, и говор нестройный
На праздник беспечных зовёт.
Везде развеваются пёстрые флаги,
Мерцают в цветах фонари,
Танцоры, паяцы, глотатели шпаги
С зари веселят до зари.
Отвсюду стремится народ; издалёка
Младенцу купцы принесли
На блюдах тончайшие ткани востока
И лучшие перлы земли.
Приметы счастливые всех поражали.
Согласно с довольным царём
Младенца Сиддхартхой они называли,
Что значит «удача во всём».
Во время разгара веселья и шума
Проник внутрь покоев дворца
Асита мудрец, на ком светлая дума
Блуждала в морщинах лица.
Однажды, моляся под тенью древесной,
Услышал премудрый аскет,
Как духи прославили в песне небесной
Явление Будды на свет.
Когда царь с царицей младенца хотели
Нести ко святого стопам,
Сказал он: «Не так!» И все тут же узрели,
Как пал пред младенцем он сам.
И так восемь раз перед ним простираясь,