Сэкигути уверяла всех, что Ханадзё вынуждена была покинуть клинику после неприятной беседы с главврачом, которому она сама доложила о случившемся. Никто, однако, не верил ни единому ее слову.
Старшая сестра действительно не преминула донести, но Югаро, как и следовало ожидать, пропустил это мимо ушей. День выписки – десятое декабря – был назначен заранее.
– Вряд ли скупердяй выгонит богатую пациентку. Да еще за такой пустяк. Подумаешь, привела дружка! – судачили медсестры.
Тем не менее после разговора со старшей сестрой главный врач вызвал к себе Наоэ.
– Это правда? То, что рассказывает старшая сестра?
– Не знаю, – пожал плечами Наоэ, – меня в ту ночь не было. Но дежурный врач уверяет, что правда.
– Ну и девчонка!.. Вот это темперамент!.. И кто же к ней приходил? Кэндзи Танимото? Певец?
– Говорят, он.
– Наверное, она давно с ним крутит.
– Не знаю.
– Да… – Ютаро ухмыльнулся. – Старшая сестра из себя выходит. Выгнать ее, говорит, надо из клиники, чтобы другим неповадно было. Думаю, не стоит так строго, а?
– Во всяком случае, эта история никак не сказалась на ее самочувствии.
– А-а… Ну и ладно. – С самого начала у Ютаро не было желания поднимать шум. – Значит, так: скажем, что я отругал ее.
– Понятно.
– А фигурка у нее, наверное, хороша?.. – Главврач неожиданно переменил тему разговора и выжидающе посмотрел на Наоэ. – Кожа белая…
– Скорее бледная.
– Да?.. – Ютаро мечтательно поглядел на потолок. – Бледная и гладкая…
– Нет, кожа у нее неважная.
– Может, от усталости? Работает много.
– Не думаю. Скорее всего, от наркотиков.
– Да ну?! Почему вы так решили?
– Следы на руках, и кожа сухая.
– Вот как… – протянул Ютаро. – Но зачем? Зачем это нужно ей?
– Думаю, больше из баловства.
– Говорят, это очень приятно?
– Не знаю. Наверное, – сухо ответил Наоэ. Ютаро понизил голос.
– Я слышал, это хорошее средство для мужчин…
– Да. При физическом переутомлении действует возбуждающе.
Ютаро был озабочен своими неудачами с Маюми. На ухаживание сил еще хватало, но как доходило до главного…
– И все-таки не пойму. – Он покрутил головой. – Ну зачем этой прелестной наивной девочке наркотики?
– Наивной она кажется только со сцены.
– Надо же… А посмотришь по телевизору – ведь совсем другой человек!
– Это всегда так: снаружи – одно, внутри – другое.
Ютаро сконфуженно заморгал, испугавшись, что Наоэ намекает на его связь с Маюми. Но Наоэ задумчиво вертел в руках чайную чашку.
– А вы ничего не сказали ей?
– Нет, я же не поймал ее на этом. А без доказательств…
– И мне попробовать, что ли? – Ютаро вздохнул.
– Не советую. Конечно, если собрались умирать, тогда дело другое.
– Да нет, умирать мне пока что-то не хочется, – засмеялся Ютаро.
Лицо Наоэ оставалось непроницаемым.
В день выписки Наоэ зашел к Дзюнко. В палате уже сидел президент телекомпании, импресарио и шофер.
– Будьте любезны, пройдите в соседнюю комнату, – попросила Норико.
Всё было почти в норме, и осмотр закончился быстро.
Едва успев привести себя в порядок, Дзюнко спросила:
– Когда мне прийти показаться?
– На следующей неделе. А потом – в последних числах каждого месяца.
– Если можно, то мне удобнее вечерами…
– Можно, но только в мои дежурства.
– А сейчас известно, когда вы будете дежурить вечером?
Норико, не скрывая недовольства, обернулась к Наоэ.
– Это же не положено!
– Что «не положено»? – не понял тот.
– Амбулаторные больные должны приходить на консультацию днем.
– Как исключение разрешим вечером, – сказал Наоэ. Бросив полотенце на поднос Норико, он направился к выходу.
– Постойте! Сэнсэй! – окликнула его Дзюнко. Наоэ обернулся.
– Сэнсэй, а можно мне иногда, ну, скажем, раз в месяц, ложиться к вам в клинику? Так хочется отдохнуть иногда…
– Пожалуйста.
– И вы дадите мне справку?
– Дам.
– Даже если я не буду больна?
– Я ведь уже сказал.
– Вот спасибо! – радостно заулыбалась Дзюнко. – Скажите, сэнсэй, а что вы любите больше всего? Ну, скажем, из еды, напитков?
– Что? Да пожалуй, особенно ничего…
– Давайте как-нибудь сходим в ресторан. Я угощаю. Я знаю, вы очень заняты, да ведь и я тоже… Но я очень хотела бы отблагодарить вас.
– Это совсем не обязательно.
– Что вы, что вы… Я так вам обязана!
– Ваш импресарио уже вручил мне что-то.
– Нет-нет, это от фирмы, я тут ни при чем. Нам обязательно надо посидеть где-нибудь, поболтать. – В голосе Дзюнко появились кокетливые нотки. – Ну пожалуйста, подарите мне вечер.
– Доктор очень занят. К тому же вам вредно пить при геморрое, – сухо заметила Норико.
– Да? А имбирное пиво? Или сок? Это можно?
– Сэнсэй, – Норико взяла Наоэ за локоть, – нас ждут.
– Так не забудьте! – подмигнула ему Дзюнко.
Через некоторое время Дзюнко в брюках и в легком красном пальто выпорхнула из клиники, села в машину и уехала.
Глава XIII
Маюми не могла поверить в случившееся. Ей все казалось, что это был дурной сон. Но сны со временем тускнеют и забываются, а тот вечер Маюми помнила отчетливо, до мельчайших подробностей. Явь и бред смешались в ее голове, и она уже ничего не понимала. Ясно было только одно: с Наоэ происходило что-то неладное.
Надменный, холодный Наоэ… Бесстрастный медик… Маюми всегда казалось, что в этой бесстрастности кроется совсем иное – одиночество. Безысходное горькое одиночество. Отчаянная тоска, взывающая к состраданию. Постороннему человеку это могло казаться надменностью. Возможно, его щемящее одиночество и привлекало Маюми.
Но тот кошмарный вечер… Неужели это был он – высокомерный доктор Наоэ?! Безвольное лицо, отсутствующий взгляд, обмякшее тело. «Или укол так подействовал? – подумала Маюми, вспоминая катившуюся по столу пустую ампулу. – Что же он ввел себе? И была-то там капелька, а что сделалось с человеком!»
Однако Маюми никому не сказала ни слова. Да и кому расскажешь такое? Подруги засмеют. А Ютаро – не будешь же делиться этим с Ютаро!
Перед ее глазами неотступно стоял Наоэ: опустившись на колени, он умоляет: «Не уходи!» И чем отчаяннее она пыталась вырваться, тем настойчивее он сжимал ее ноги. Собрав последние силы, ей удалось наконец оттолкнуть его.
Наоэ лежал на кровати ничком, голова бессильно свесилась вниз. Он так и заснул, не в состоянии пошевелиться.
Подождав минут двадцать, она оделась, причесалась и собралась уходить. Стоя в дверях, негромко окликнула Наоэ, но ответа не последовало. Тогда Маюми, вернувшись, прикрыла его одеялом и вышла из квартиры.
Досада и разочарование грызли ее.
«Что же все-таки случилось? Может быть, – спрашивала она себя, – он не посмел овладеть мною из-за того, что я любовница Ютаро? Побоялся переступить черту?»
На какое-то время эта мысль утешила ее, но потом сомнения нахлынули с новой силой. Может быть, он сумасшедший?
Ей казалось, что прежде она понимала Наоэ. Теперь же он превратился в загадку.
Ютаро приходил к Маюми раза два-три в неделю – как правило, через день, а иногда навещал ее каждый день. Вырваться из-под бдительного ока мадам Рицуко было отнюдь не просто; приходилось придумывать различные уловки – то совещание, то деловую встречу.
Но с того вечера прошло уже несколько дней, а Ютаро не появлялся, чему Маюми была, в общем-то, рада: она еще не успела прийти в себя, да и совесть у нее нечиста.
Но к концу недели Маюми забеспокоилась. Обычно отсутствие Ютаро, даже довольно долгое, не волновало ее, особенно после того, как она получала от него деньги, однако сейчас Маюми себе места не находила.
«А вдруг он что-нибудь узнал?» Эта мысль преследовала ее постоянно, и каждый раз это «а вдруг?» повергало ее в панику. Проще всего было спросить самого Наоэ; ведь если бы что-то и стало известно, то только от него, сама Маюми держала язык за зубами. Но она никак не могла решиться на это. Ей было жутко. Она боялась Наоэ. Чувство, будто ее неотвратимо затягивает таинственный водоворот, не покидало ее ни на миг.