Под окном послышались шаги почтальона. Стряхивая наваждение, Норико выпрыгнула из постели в утреннюю прохладу.
Начался новый день – обычный день с обычными хлопотами: обойти больных, записать в журнале указания дежурного врача, раздать лекарства, сделать уколы, взять на анализ кровь.
Операций на сегодня не намечалось.
Норико еще раз обошла палаты, вернулась в комнату медсестер и принялась сворачивать тампоны.
Старшая сестра листала истории болезни. Отобрав несколько штук, она неожиданно позвала Норико.
– Симура-сан! Я хотела бы с вами поговорить. Может, пройдем в раздевалку?
«Что ей нужно?» Недоумевая, Норико вышла в коридор за старшей сестрой.
Раздевалка была на третьем этаже, рядом со складом. Вдоль стены стояли шкафчики для одежды, напротив – диван и большое зеркало, на крюках висели белые чулки, пояса от халатов.
Старшая сестра вошла в комнату первой. Убедившись, что в раздевалке никого нет, она заперла дверь на ключ. Сэкигути проявляла порой недюжинный талант конспиратора.
– Слушаю вас, – сказала Норико, присев рядом со старшей сестрой.
– Я хотела спросить вот о чем. – Положив на колени медицинские карты, Сэкигути открыла ту, на которой значилось: «Есидзо Исикура». – Больному Исикуре назначаются наркотики?
– Да.
– Так… Жалобы на острые боли в пояснице… Препарат группы «А». Ну это ладно. – Старшая сестра положила карту так, чтобы и Норико было видно. – На этой неделе ему вводили наркотик дважды – вчера и в понедельник, то есть через день. Неужели у Исикуры такие сильные боли?
– Особенно по ночам.
– Об этом я знаю. Но почему непременно наркотики? Неужели нельзя обойтись обычным болеутоляющим? – Она перелистала несколько страниц. – Вот. Позавчера, например, назначили нобулон, а до этого уинтамин; значит, можно же обойтись без наркотиков? Но почему-то в твое дежурство ему каждый раз вводят наркотики.
Норико догадывалась, на что намекает старшая сестра.
– Всегда в твое дежурство, – продолжала Сэкигути, – и всегда по указанию доктора Наоэ.
– Но что вы мне хотите сказать?
– В общем-то, ничего… Я просто подумала, не слишком ли часто?
– Мне этого знать не положено. Спросите лучше у доктора Наоэ.
– Конечно, конечно. Ты абсолютно права. Просто на всякий случай хотела поговорить сначала с тобой.
Норико, разумеется, помнила, что в дежурства с Наоэ ей приходилось часто отмечать в журнале инъекции наркотика. Причем днем по указанию Наоэ его вводила она, однако вечером или ночью, совсем непонятно почему, Наоэ говорил, что будет делать уколы сам. Это было совершенно непонятно, тем более что он всегда избегал лишнего общения с больными.
Впервые Норико обратила на это внимание месяца два назад. Услышав, что нужно сделать укол, она было вскочила, но Наоэ остановил ее: «Вводить наркотики должен сам врач». Норико все же пошла за ним, и Наоэ грубо сказал: «Я что, не имею права сделать укол? Нечего ходить за мной по пятам».
Недавно Норико пришла в голову страшная мысль: уж не себе ли Наоэ колет наркотики – те, что прописывает больным? Найденная в его квартире ампула подтверждала догадку: иначе зачем при обычной простуде такие сильные средства? Может, и ту ампулу он взял в клинике?
– Вот смотри, и этого пациента накачивают наркотиками. – Старшая сестра раскрыла другую карту – Кокити Уэно. – Правда, меньше, чем Исикуру, но снова по указанию Наоэ.
Норико вспомнила, что и Уэно Наоэ делал ночью уколы сам.
– Я справлялась у доктора Кобаси. Он говорил, что этот больной не так уж часто жалуется на боли.
«Не с Кобаси ли начался этот разговор? Если так, то плохи дела. Вряд ли удастся сбить Сэкигути с толку».
Норико почувствовала, что вокруг Наоэ замыкается кольцо.
– Почему доктор Наоэ так любит назначать наркотики? – спросила в лоб Сэкигути. Маленькие недоверчивые глазки внимательно наблюдали за Норико.
«Она что-то пронюхала или просто делает вид? – лихорадочно пыталась сообразить Норико. – Одно только неосторожное слово может погубить Наоэ».
– А в чем вы видите нарушение?
– Недавно комиссия сделала мне замечание. У нас используют слишком много наркотических средств. Поэтому я решила проследить за их применением лично.
«Вот оно что! Надо бы скорее предупредить Наоэ!»
– А с тобой я хотела поговорить, чтобы прояснить ситуацию, – добавила Сэкигути.
– Я ничего не знаю…
Норико, конечно, сейчас покривила душой. Она заметила, что последние пару месяцев Наоэ особенно часто стал назначать наркотики, догадываясь, что он сам пристрастился к ним. Хотя вряд ли он был законченным наркоманом: за долгие вечера, которые она с ним проводила, ни разу ничего подозрительного не замечала. Но это было плохим утешением.
– Из-за этого могут быть неприятности? – спросила она.
– Пока все спокойно. Но надо стараться меньше расходовать их. Хотя бы потому, что для Исикуры, например, который и так еле дышит, это верная смерть.
Норико и сама думала так же. Значит, Сэкигути не подозревает, куда уходят наркотики?
– Во всяком случае, – закончила разговор старшая сестра, – я хочу, чтобы ты обратила на это внимание.
– Хорошо.
– И еще. Пусть этот разговор останется между нами. Никому о нем не рассказывай.
– Конечно, – кивнула Норико.
Старшая сестра окинула ее изучающим взглядом и вышла из раздевалки.
Норико спустилась вниз в надежде найти в амбулатории или ординаторской Наоэ. Обычно во второй половине дня пациентов было немного и прием вел только один врач, последнее время чаще Кобаси.
Норико заглянула в ординаторскую. Наоэ там не было. Значит, в амбулатории? Норико побрела туда.
Поговорить с Наоэ с глазу на глаз в клинике было не просто. Всякий раз приходилось изобретать предлог. Сейчас повод у Норико был: больной, поступивший на днях в «Ориентал», жаловался на головные боли.
Наоэ действительно оказался в амбулатории. Он сидел, положив длинные ноги на табурет для пациентов, и читал. Акико Наканиси рассеянно глядела в окно, расчесывая волосы. Делать было явно нечего.
Когда Норико показалась в дверях, Наоэ оторвал глаза от книги и посмотрел на нее.
– Кавасаки из четыреста третьей жалуется, что очень болит голова, – сказала Норико.
– Так… – Наоэ секунду размышлял, потом уточнил: – Температуры нет?
– Нормальная.
– Дай ему шесть таблеток опайрина, и пусть ему сделают рентген поясничного отдела, а завтра, когда будет готов снимок, я его осмотрю.
– Шесть таблеток опайрина? – Норико взяла со стола рецептурный бланк, записала лекарство и дозу. Она могла и не делать этого, но надо было улучить момент, чтобы спросить Наоэ, свободен ли он сегодня вечером.
Акико отвернулась к окну и делала вид, что ей совершенно неинтересен разговор Наоэ и Норико.
На обратной стороне бланка Норико написала: «Сможем сегодня вечером увидеться?» – и подсунула бумажку Наоэ. Тот мельком взглянул на нее, скомкал и бросил в корзину.
– Нет, – сказал он.
Обернувшись, Акико с любопытством посмотрела на них. Больше возможностей поговорить с Наоэ не было, и Норико пришлось вернуться к прежней теме.
– Что ж, пойду дам ему лекарство, – сказала она и направилась к выходу.
Не успела она взяться за ручку двери, как послышался пронзительный смех, дверь распахнулась и в кабинет влетела Рицуко. Столкнувшись нос к носу с Норико, она слегка оторопела, но тут же взяла себя в руки.
– Готово, доктор! – не переставая смеяться, сообщила она.
Следом за ней вошел Савада со снимками в руках – только что проявленными, еще мокрыми.
– Право, мне так неловко! – Рицуко жеманно потупилась. – Вы теперь увидите меня, что называется, насквозь.
Савада стряхнул со снимков воду и прикрепил к светящемуся экрану. Все столпились вокруг.