Когда Сэм подошел, Харпур произнес ровным голосом:
— Привет, Сэм. Судья Харпур. Ну, потеха закончилась?
— Да, сэр. Потом устроили пресс-конференцию, но все уже разошлись. Вы, должно быть, слышали новости по радио.
— Между прочим, не слышал, Сэм. Я… Я недавно пришел. Вот решил перед сном поинтересоваться у кого-нибудь и вспомнил твой номер.
Сэм нерешительно засмеялся.
— Ну что же, личность установлена точно. Это действительно Рэддол — да, впрочем, вы-то знали все с самого начала.
— Знал, Сэм. — Харпур почувствовал, как глаза наполняются горячими слезами.
— И все равно, наверно камень с души, господин судья.
Харпур устало кивнул, но в трубку сказал:
— Естественно, я рад, что ошибки не было, но судьи не создают законов, Сэм. Они даже не решают, кто виновен, а кто нет. Что касается меня, наличие необычного стеклышка не имело ровно никакого значения.
Эти слова были достойны железного судьи.
На линии долго стояла тишина, а потом Сэм продолжил, и в голосе его звучало чуть ли не отчаяние.
— Я, конечно, понимаю… И все-таки, должно быть, на душе легче…
С неожиданным теплым удивлением Харпур осознал, что дюжий ирландец молит его. «Теперь это не играет роли, — подумал он. — Утром я выйду в отставку и вновь стану человеком».
— Хорошо, Сэм, — проговорил он наконец. — Скажем так — сегодня я засну спокойно. Устраивает?
— Спасибо, господин судья. Всего доброго.
Харпур опустил трубку и с плотно сжатыми веками стал ожидать, пока снизойдет покой.
Глава 5
Гаррод вернулся домой после полуночи. Прислуга уже разошлась, но, судя по пробивающейся из-под двери библиотеки полоске желтого света, Эстер еще не легла. Читала она не много, отдавая предпочтение телевидению, но любила сидеть в коричневом уюте библиотеки — скорее всего, подозревал Гаррод, потому что это было единственное помещение, которое он не тронул при реконструкции дома, когда пять лет назад купил его. Эстер свернулась калачиком в высоком кожаном кресле; телевизионные очки закрывали ее глаза.
— Что-то ты поздно, — она подняла руку в приветствии, но очки не сняла. — Где пропадаешь?
— Мне пришлось поехать в армейский исследовательский центр, в местечко под названием Мейкон.
— Что ты имеешь в виду — «Местечко под названием Мейкон»?
— Так оно называется.
— У тебя был такой тон, словно ты не рассчитывал, что я могла о нем слышать.
— Прости. Я не хотел…
— Мейкон в Джорджии, да?
— Верно.
— Думаешь, все, кроме тебя, полные идиоты, Элбан? — Эстер поправила телеочки и устроилась поудобнее.
— Кто говорит?.. — Гаррод прикусил губу и подошел к бару, где в круге света тепло сияли графины. — Будешь?
— Благодарю, не нуждаюсь.
— Я тоже не нуждаюсь, однако с удовольствием выпью.
Гаррод старался говорить спокойно, не понимая, почему Эстер язвит, будто знала наперед, что он собирается сказать. Он сильно разбавил бурбон содовой и сел у камина. В очаге тихо потрескивало пепельно-белое прогоревшее полено, редкие оранжевые искры исчезали во мраке дымохода.
— Там на столе накопилась груда бумаг, — неодобрительно заметила Эстер. — Человеку в твоем положении не следует пропадать целыми днями, забывая о делах.
— Для этого я держу высокооплачиваемых управляющих. Какой в них прок, если они не в состоянии несколько часов обойтись без меня?
— Великий ум не должен мараться, думая о жалких деньгах, да, Элбан?
— Я не претендую на величие.
— О нет, прямо ты такого не говоришь, но держишься особняком. Когда ты снисходишь до разговора с людьми, у тебя на лице появляется легкая усмешка: «Я знаю, что эта фраза пропадет впустую, но уж скажу — так, для забавы. Вдруг кто-нибудь почти поймет».
— Ради бога! — Гаррод наклонился вперед в кресле. — Эстер, давай разведемся.
Она сняла очки и пристально на него посмотрела.
— Почему?
— Почему?! Какой смысл продолжать такую жизнь?
— Мы ведем ее не один год, однако прежде ты о разводе не заговаривал.
— Знаю. — Гаррод сделал большой глоток из бокала. — Но существует предел. Супружеская жизнь должна быть не такой.
Эстер вскочила с кресла и заглянула ему в лицо.
— Боже мой, — хрипло рассмеялась она. — Наконец-то! Свершилось!
— Что? — На миг Гарроду вспомнились полные, поблескивающие губы.
— Как ее зовут, Элбан?
Теперь настал его черед недоверчиво рассмеяться.
— Другая женщина тут ни при чем.
— Ты познакомился с ней в этой поездке?
— У меня нет никакой женщины, кроме тебя. И этого достаточно.