И отбросив чужой меч, поспешила к явно же израненному императору Эрадараса.
Подбежала, опустилась на колени под его насмешливым взглядом, и принялась судорожно проверять, где раны. В полумраке, освещенном тусклым зеленым пламенем отдаленно пылающего мертвого воинства, тело кесаря казалось белым с жуткими черными венами, которые шли словно со спины… или это было грязью, или…
— Нежная моя, мне, конечно, очень приятно, что ты меня так оригинально гладишь по всем доступным местам…- он замолчал, а затем коварно произнес: — А впрочем, продолжай.
— Мой кесарь, только если вы свечку подержите, — не менее коварно ответила я.
— Любовь моя, поверь, все самое интересное обычно происходит в полумраке…
И все это было сказано явно умирающим голосом.
— Я бессмертен, — с насмешкой напомнили мне.
— Верю, — отозвалась я, стоя на коленях между его ногами и продолжая поиск ран.
Безрезультатный, надо сказать, но учитывая состояние кесаря, рана явно имелась. Просто видимо не на груди.
Опустившись на собственные ноги, посмотрела на супруга с нескрываемым подозрением, и ядовито поинтересовалась:
— Мой кесарь, вы же не стали падать в одну и ту же яму дважды и не подставляли спину Акъяру, не так ли?
Улыбка императора Эрадараса несколько померкла, став и вовсе невеселой ухмылкой, и мне саркастично ответили:
— Это не яма, это новый способ коллекционирования редких ядов и клинков, моя императрица.
Укоризненно посмотрев на него, ровно заметила:
— Полагаю, вы догадываетесь, что я думаю о ваших способах коллекционирования. Что это за яд?
И не дожидаясь ответа, попыталась, ухватив за плечи, потянуть кесаря на себя. Проще было скалу сдвинуть, а то и две. Араэден мою попытку встретил с усмешкой, перехватил обе мои ладони, мягко сместил их на собственную грудь и тихо сказал:
— Дай мне несколько минут.
Я дала. Сидя перед ним и держа руки напротив сердца кесаря, я с ужасом поняла, что оно бьется неровно и рвано, так словно собирается остановиться навеки.
— Не дождутся, — усмехнулся Араэден.
— Искренне хочется в это верить, — прошептала я, вглядываясь в его бледное лицо.
Кесарь спокойно смотрел в ответ сверкающими в свете отдаленного огня нечеловеческими глазами, и почему-то улыбался. Едва заметно, и попытавшись скрыть улыбку, едва считал мои мысли.
— Забавно, — выдохнул он, — есть целый мир, и мы в нем только вдвоем, нежная моя.
— Хотелось бы верить, что вы не оставите меня здесь одну, мой кесарь, — с нескрываемой тревогой, ответила я.
Тихий смех и сказанное с определенностью аксиомы:
— Я никогда тебя не оставлю.
Прозвучало бы как угроза, но кесарь закрыл глаза и откинул голову назад, что пугало гораздо больше, чем любые угрозы в принципе!
— Араэден! — я приподнялась на коленях, потянувшись к нему, обхватила дрожащими ладонями его бледное лицо. — Мой император, — голос срывался, — вы же из рода Архаэров, вы можете взять мою силу.
Он усмехнулся и хрипло еле слышно выдохнул:
— Ты едва на ногах держишься, Кари.
— О, поверьте, я прекрасно держусь на ногах, правда гораздо хуже хожу по трупам, но ради вас согласна прогуляться и обратно!
— Какая самоотверженность… — усмехнулся кесарь. — Извини, если бы знал, что ты придешь, несомненно, расчистил бы для тебя путь.
Потеряв дар речи на миг, я неверяще переспросила:
— А вы не знали?
Кесарь с явным трудом приоткрыл глаза, со смертельной усталостью посмотрел на меня, улыбнулся и закрыл снова. И понимай, как хочешь, то ли знал, то ли не знал, то ли просто нет сил ответить. Учитывая, как дернулась его щека при этих моих мыслях — последний вариант был верен.
— Кесарь, — я потянулась ближе, приблизив свое лицо к его бледному и, кажется, продолжающему бледнеть, — послушайте, я не то чтобы против вашей героической гибели, но у меня совершенно нет желания в очередной раз выходить замуж!
— Къяр? — все так же не открывая глаз, едва слышно поинтересовался император.
— Берите выше — ваш отец, — нервно сообщила я.
И на этот раз меня даже удостоили взглядом.
— Согласилась? – последовал вопрос.
— Тенетрийские войска едва ли оставили мне иной выбор, — прошептала, с ужасом следя за тем, как по бледному лицу кесаря расползаются ответвления черных вен.
— Умница, — на последнем выдохе похвалил мой супруг.
И перестал дышать. Абсолютно!
Я замерла, с отчаянием глядя на того, кто вообще между прочим бессмертный, но сейчас умирал. Просто умирал! Я переместила правую ладонь снова ему на грудь и с надвигающейся паникой поняла — сердце кесаря не бьется!