Эйрис взглянула на триболо в углу и мягко проговорила:
- Но ведь мы не придумали, правда? Никто в Кендасте не изобрел триболо.
Келовар протестующе вскинул широкую ладонь.
- Они чужаки, Эйрис, не забывай об этом. Такие же чужаки для нас, как и джелийцы. - Он смягчился и добавил примирительно: - Конечно, тебе интересны все эти разговоры об "обучении созиданию" - это естественно. Ты стеклодув, а не солдат. Но все равно не доверяй им.
- Делизия не враждует с гедами, - осторожно заметила Эйрис.
- Я говорил не о вражде, - оборвал ее Келовар.
- Нет. Но, Келовар... - она пересекла комнату, опустилась на ложе и торопливо заговорила: - Геды учат, что весь мир состоит из подвижных соединяющихся и распадающихся частичек вещества и энергии - весь мир, Келовар...
Его раздражение улеглось, он улыбнулся:
- Тебя это поражает, да? - Он ласково взял ее руку и принялся чертить пальцем круги у нее на ладони.
- Келовар, как ты думаешь, это правда? Ты считаешь, что рассказы о веществе и энергии - ложь?
- Я не могу утверждать наверняка.
- Но все-таки?
- Может быть, правда, а может, и нет. Это не важно.
- Как не важно? Геды рассказывают нам о том, как устроена наша планета.
Он поднес ее руку ко рту и нежно куснул за палец, напоминая о прошлой ночи, когда они были вместе.
- Я рад, что тебя забавляют их фокусы и игрушки. Не хочу, чтобы ты скучала. Но наша с тобой главная задача - извлечь из всех этих пустяков какую-нибудь пользу.
Эйрис отдернула руку. Келовар взглянул на свою подругу с удивлением. Она внимательно вглядывалась в его лицо, освещенное оранжевым светом. Похоже, он искренне недоумевал, действительно считая россказни гедов придуманными исключительно для забавы и не собираясь оскорблять ее. Но в его глазах таился тщательно скрываемый страх, нечто такое, что заставило его внезапно нахмуриться. И еще увидела на его руке зеленый кружок - в Доме Обучения Келовар занимался в другом зале.
- Скажи, - спросила она, - разве у вас на занятиях не говорили о веществе и силе, о том, из чего, как утверждают геды, сделана Кома?
- Они говорили об этом. - Он все еще хмурился.
- Повтори, что они сказали.
- Зачем?
- Прошу тебя. Пожалуйста.
- Какую-то чепуху. Меня интересует только оружие - это действительно важно.
- Ну, пожалуйста, расскажи.
- Нет.
- Прошу тебя.
Келовар поднялся и короткими сердитыми рывками стал натягивать штаны и рубашку. Одевшись, он направился к двери. Слегка наклонив голову, Эйрис неподвижно стояла на коленях среди ярких подушек. Она догадалась, что он просто не понял объяснений и теперь не мог их воспроизвести.
Взявшись за дверную ручку, Келовар обернулся.
- Эйрис...
Она подняла глаза. Он стоял так же, как в первую ночь, когда пришел к ней в комнату: руки безвольно опущены, беззащитное лицо выражало покорность и желание.
- Эйрис... Я не хочу уходить.
Она ничего не ответила.
- Я хочу остаться здесь, с тобой. Если, конечно, ты позволишь. - Его голос звучал так нежно и умоляюще, что у нее вдруг сжалось сердце. Она чувствовала какую-то фальшь, и все же ее друг был искренен. Смутившись, она ничего не ответила. Келовар принял ее молчание за согласие и нажал на оранжевый круг. В наступившей темноте она почувствовала, как его руки обвили ее, он зарылся лицом в тяжелые пряди ее волос.
- Ты позволишь мне остаться, солнышко?
- Да, - равнодушно проговорила Эйрис. Он быстро стянул с нее тунику и потянулся к поясу. От него пахло проточной водой и баней. В темноте отчетливо слышалось дыхание: его - тяжелое и учащенное - и ее - спокойное, не затронутое страстью.
Оранжевый свет от горящего круга на стене не позволял разглядеть детали. Келовар теснее прижался к подруге, а она смотрела на невидимый во мраке потолок, сделанный из крохотных частиц, удерживаемых силой, которая подчинялась гедам и лежала в основе целого мира.
В доме, отведенном для сестер-легионеров, лежала Джехан. Ее рука покоилась на груди другой сестры, Талот. Оранжевый круг на стене в комнате Талот давал достаточно света, чтобы Джехан могла различить ее выступающие груди, резкие очертания которых смягчались упавшими на них длинными рыжими локонами. Поигрывая одной прядью, Джехан поднесла ее ко рту и начала рассеянно теребить губами.
- Когда тебе в караул, Талот?
- Во вторую смену. А тебе?
- В третью. Нам надо поспать. С тобой было хорошо, Талот.
- С тобой тоже. Зачем ты жуешь мои волосы?
Улыбнувшись, Джехан лениво потянулась. По телу разливались теплота и истома. С Талот действительно было хорошо.
- Не знаю, дурная привычка.
- Ты всегда жуешь волосы своих возлюбленных?
- Обычно свои собственные, но твои просто прекрасны, Талот. Необыкновенные.
- Ты имеешь в виду цвет? - настороженно уточнила Талот, и Джехан опять вспомнила о том, что рыжими чаще всего бывают делизийки. У джелиек волосы черные. На этом сходство Талот с делизийками кончалось. Она превосходила Джехан на тренировках, которые уже начала проводить командующая. На занятиях с гедом быстро соображала, какие из новых сведений действительно интересны, а какие не стоят внимания, в постели оказалась лучшей любовницей из всех, с кем раньше спала Джехан, хотя она не спешила ей в этом признаться. В общем, Талот - лучшее, что Джехан нашла в Эр-Фроу, сестра-легионер до мозга костей, и ничего не изменилось бы, окажись она даже зеленоволосой.
- Мне нравится этот цвет, - отозвалась Джехан. - Очень нравится. Она крепче обняла Талот, но, к ее удивлению, скованность и настороженность подруги только усилились.
- Ты мне нравишься, - прошептала Джехан, но Талот ничего не ответила. - Скажи, у тебя есть возлюбленная?
- Нет! - в шепоте подруги прозвучало смятение.
Джехан нахмурилась. Но она никогда не останавливалась на полпути.
- Мне хотелось бы делить с тобой комнату, чтобы ты могла открывать замок на моей двери. Будем вместе проводить время, свободное от караула.
Талот отодвинулась, и рука Джехан соскользнула с ее груди. Рыжеволосая девушка лежала, упорно рассматривая потолок. В тусклом оранжевом свете Джехан едва различала нежную линию ее щеки.
- Если не хочешь, так и скажи, - ровным голосом проговорила Джехан.
- Я хочу. Ты мне нравишься больше, чем любая из сестер-легионеров, с которыми я бывала прежде.