Какая-то мысль мелькнула в голове женщины при слове свет... боль заглушила эту мысль... Геды создали Эр-Фроу. Геды, которые слушали что-то внутри шлемов без проводов... прислушивались к чему-то. К чему? Как звук мог проникнуть в шлемы без проводов? Было хоть что-нибудь, чего геды не могли сделать, чего они не знали? Каким образом им стало известно о первом убийстве в Эр-Фроу, ведь все они на ночь заперлись в Стене? Как Гракс узнал, что великану-варвару настолько плохо, что он не может сам дойти до Стены, ведь когда великан выходил из Дома Обучения, он еще мог передвигаться? Никто не мог сказать Граксу, насколько быстро великану становилось хуже. Об этом знали только она и СуСу, но они не сообщили об этом Граксу из-за странного упрямства девушки... Даже слушая их разговоры, Гракс не мог узнать, как плохо великану, никто не говорил о его болезни при чужаке. И тем не менее он обо всем узнал. Каким образом?
На стене горел оранжевый круг. Эйрис перевела взгляд с круга на призмы и электромагниты, стоявшие на полу, потом снова на оранжевый круг и снова на призмы. Туда и обратно. Если она обопрется обеими руками о подушки и подтянется, то сможет сесть. Острая боль резанула по ноге, но Эйрис почти на заметила ее. Пядь за пядью она продвигалась на подушках к стене.
Оранжевый круг переходил в стену без всякий швов, хотя и не был сделан из того же врофа. Стена была гладкой, и ничего нельзя было подковырнуть, никак нельзя узнать, что спрятано за оранжевым кругом. Эйрис прижала ладонь к кругу, сквозь руку просвечивал слабый оранжевый свет.
Нет ничего, что не могли бы сделать геды. Оранжевые круги были повсюду в Эр-Фроу, в каждом коридоре и комнате, с наружной стороны Дома Обучения. Те, что находились возле лестниц, были большего размера и выступали из стены. Для чего они существуют? Наверное, для того чтобы смотреть вокруг и за всеми наблюдать. Наблюдали за СуСу и варваром, за Ондар и Каримом, за нею и Келоваром. Да, да, это именно так!
Стиснув зубы от боли и гнева, Эйрис дотянулась до кучи оборудования и извлекла из нее то, что ей было нужно. Оранжевые круги в комнатах не выдавались из стены. И все, что могла сделать Эйрис, это сложить в шесть раз кусок плотной ткани так, чтобы сквозь нее не пробивался оранжевый свет, и приклеить эту ткань на стену хондром, липким соком, который она выжала из одного растения, чтобы посмотреть, как он выглядит под увеличителем гедов.
Почему геды не сказали, что наблюдают за людьми? Ничего не сказали! Интересно, кем мы им кажемся, когда едим, моемся, любим друг друга под этим огромным, скрытым увеличителем? И почему они наблюдают за нами тайно? Или это не тайна? Возможно, они просто ждут, когда им зададут вопрос? И скажет ли Гракс правду, если она этот вопрос задаст? Да, надо обязательно спросить геда об этих оранжевых кругах...
Мозг Эйрис лихорадочно работал, и сон пришел не скоро. Она спала очень чутко и немедленно проснулась, когда отворилась дверь. "Нет, подумала Эйрис, - я не хочу, чтобы он был здесь". Дверь мгновенно закрылась, но она все же успела разглядеть силуэт человека, скользнувшего в комнату. Нет.
- Келовар, - устало произнесла Эйрис. - Я не хочу...
Наступила напряженная тишина.
- Это я, Дахар, - послышался наконец ответ.
Женщина вздрогнула и попыталась сесть на подушках. Боль отозвалась в ноге. Дахар не шевелился. Эйрис скорее ощущала, чем видела его в кромешной темноте комнаты.
- Как... как ты сюда попал?
- Мне помог Гракс, дал устройство открывающее замки. Такое же, как и то, которым он открыл дверь комнаты варвара.
- Зачем?
- Зачем он дал мне устройство или зачем я воспользовался им, чтобы прийти сюда? - резко спросил Дахар.
- Да, я хочу знать и то и другое, - выдохнула Эйрис.
Темноту вдруг рассеял неяркий свет. Это Дахар нажал на оранжевый круг через сложенную ткань. В первое мгновение Эйрис зажмурилась, когда же она открыла глаза, то увидела, что Дахар стоит рядом с ней и рассматривает ее больную ногу.
- Жрец-легионер, которая тебя лечит, не очень опытная. Я хочу осмотреть твою ногу сам.
Дахар не смотрел на женщину, но она видела его лицо На нем была написана горечь, усталость и отчаяние. Такое же отчаяние она испытала в первые дни в вельде, в первые дни изгнания: "Продолжай двигаться, не останавливайся, продолжай двигаться!" - думала она тогда. И сейчас, глядя на лицо Дахара, видела в нем такое же отчаяние.
- Ты не должен был приходить сюда, - прошептала она. - Это слишком опасно.
- Я могу заново вправить кость. Я сделаю это лучше.
- Дахар, ты слышишь меня? Если они найдут тебя здесь...
- Я могу заново вправить кость, - повторил он с усталым упрямством в голосе.
- И я смогу снова ходить?
- Дай мне взглянуть. Я могу заново вправить кость.
Женщина кивнула. Дахар опустился на колени, снял шину, которую сестра-легионер наложила на ногу, и ощупал сломанную кость. Эйрис вскрикнула. И тут же у нее промелькнула мысль: "Если кто-нибудь услышал ее и пошел за Келоваром, чтобы открыть дверь..." Текли минуты. Но никто не появился.
- Дахар. Если я закричу и кто-нибудь придет...
- Кто еще может войти к тебе, кроме Келовара?
- Никто. Но Келовар...
- Я знаю Келовара, - как-то отрешенно произнес жрец. В его голосе слышалась беспредельная усталость. - Он должен понять, что я могу заново вправить кость. Если я этого не сделаю, ты никогда не сможешь ходить, останешься калекой на всю жизнь...
Эйрис пожала плечами и попыталась сосредоточиться.
- Подожди, - тут есть лекарство, которое мне дала твоя жрец-легионер...
- Не моя, - раздраженно произнес Дахар и пристально посмотрел на женщину. Его черные джелийские глаза ничего не выражали. - Какое лекарство? Где?
- Здесь, в чаше.
Он поднес ее к носу, понюхал, капнул лекарство на язык.
- Да. Отлично. Это поможет унять боль.
- Прошлый раз я отключилась на целый день.
- На этот раз такого не будет. Оно простояло слишком долго. Но твои мысли могут начать путаться.
- Если так, то я снова могу закричать, и кто-нибудь позовет Келовара открыть дверь...
Мгновение жрец смотрел на дверь оценивающим взглядом опытного солдата, затем его взгляд потух, и он отвернулся от Эйрис, будто не хотел, чтобы та видела, что отразилось в его глазах. Затем жрец снова повернулся к ней и протянул лекарство. Эйрис выпила. Все закружилось у нее перед глазами, мозг затуманился, но боли она не почувствовала.