Осторожно, она сняла ладонь с его руки. Дахар стоял неподвижно, не глядя на нее.
- Но ты-то понимаешь, что такое наука гедов, Эйрис Правда? Я наблюдал за тобой в Доме Обучения... - он снова замолк.
Она поняла, почему он замолчал, лучше, чем он сам Брат-легионер не мог говорить с делизийской женщиной с тем чувством, которое слышалось в голосе Дахара: с уважением. Может ли вообще брат-легионер смотреть на какую-нибудь женщину с уважением? Только на сестру-легионера, которой он никогда не касался Наверное, и Дахар спал только с проститутками, как...
Эта же мысль вывела ее из себя утром у Серой Стены Сколько же проституток было в джелийских залах? Одна из них СуСу, почти девочка, недавно жестоко избитая легионерами.
- Я наблюдал за тобой, - продолжал Дахар, почти с издевкой. - И я не заметил, что ты из Делизии, ты из Эр-Фроу. Тебе тоже нужны наука гедов и их город.
Она замерла. Дахар сел рядом с ней, держа в руках обогревающее устройство. Джелиец отвернул от женщины усталое лицо. Напряжение росло, осязаемое и хрупкое, как стекло. Если она дотронется до него, что тогда? Он не солдат. До вчерашнего дня он был джелийским легионером, врагом, и касался только проституток.
- Нет, я не из Эр-Фроу, - проговорила она резче, чем хотела. - Я - не делизийка, не джелийка, не гед, я - ничто. И ты тоже. Изгнанники - вот кто мы такие!
Он помолчал, а потом, к ее удивлению, мягко спросил:
- Сколько лет твоей дочери?
- Одиннадцать.
- А с кем она сейчас?
- С сестрой моей матери. Она будет хорошо за ней присматривать. Только... - женщина не смогла закончить.
- Только без тебя.
- Только без меня.
- Кто ее отец?
- Солдат. Он умер. Давно умер.
- Пал в бою? - спросил Дахар уже другим тоном.
- Нет, он умер от болезни. Лекарь не знал, что с ним. Делизийские лекари не так искусны, как твои... бывшие... собратья...
- Бывшие, - повторил он с такой горечью в голосе, что Эйрис вздрогнула. Но тут же взял себя в руки и снова спросил спокойно: - Он был твоим... супругом?
- У нас все не так, как у джелийских горожан, - начала она и стиснула руки. - Он был моим возлюбленным. Мы не были супругами на... на всю жизнь.
Дахар ничего не сказал, и Эйрис попыталась объяснить ему то, что было так естественно для нее и абсолютно непонятно для него.
- В Делизии дети живут в семье своей матери. Возлюбленные приходят и уходят, а дети остаются с матерью. Мой брат тоже живет в доме моей матери.
- Значит, твой возлюбленный был солдатом... - без выражения произнес Дахар.
Эйрис почувствовала, что начинает сердиться, она поняла - Дахар осуждает ее, и ей это не нравилось.
- Да, конечно, он был солдатом. Кем же еще он мог быть, если Джела постоянно воюет с Делизией?
- Горожане не становятся легионерами.
- В Делизии они могут стать солдатами. Скажи, а в Джеле дети становятся легионерами только, если их мать - легионер?
- Да, и мать и отец. В Джеле дети знают, к какой касте принадлежат их отцы.
- Особенно если они дети проституток.
- Да.
- Проститутки, как СуСу. Этих женщин считают отбросами, их использует каждый, кому не лень, даже если "проститутка" - делизийская пленница, захваченная в бою...
- По-твоему, это хуже, - начал он холодно, - чем солдаты, родившиеся от слабых, больных горожан, чем женщины-солдаты, которым время от времени приходится оставлять свой легион, чтобы рожать детей?
- Да, - отозвалась Эйрис, - гораздо хуже. - Она была раздражена и разочарована: все-таки Дахар оставался братом-легионером, он по-прежнему мало изменился, хотя его и изгнали из Джелы.
Дахар вытянул руки перед собой ладонями вниз, с усталым видом бесцельно разглядывая свои пальцы.
- Я говорил, что здесь не Джела, а Эр-Фроу. У гедов есть... много такого, в чем я был уверен раньше, но теперь сомневаюсь...
Прежде чем Дахар успел подняться, Эйрис потянулась к его руке и сжала кончики его пальцев. Она лежала неподвижно, но даже сейчас, несмотря на наркотик, нога все еще болела. Она по-детски крепко зажмурилась и тут же пожалела об этом. Дахар стоял неподвижно, не отнимая у нее своей руки. Потом вдруг опустился на подушки рядом с Эйрис и закрыл лицо ладонью. У него тряслись губы.
Она положила его голову себе на грудь и обняла его Дахар вздрогнул и прижался к ней теснее. Они оба были изгнанниками, одинокими во всем мире и в Эр-Фроу. Но теперь это одиночество, кажется, кончилось... Дахар заснул как убитый, Эйрис боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его, но боялась и позволить ему спать долго, потому что не знала, скоро ли рассвет. Но у Дахара была годами выработанная привычка легионера просыпаться именно тогда, когда надо. Он поднял голову и взглянул в лицо Эйрис. Огромные темные круги залегли у него под глазами.
- Я не проститутка, - прошептала Эйрис.
- Нет! Нет!
- Я сама выбираю, Дахар.
- Твоя нога...
- Я даже не чувствую ее. И я сама выбираю. Как выбрал ты, придя сюда. Откуда ты знал, где моя комната?
Он улыбнулся уголками губ:
- Последняя справа в третьем коридоре. Я слышал, как ты однажды сказала это одной женщине в Доме Обучения.
- И ты запомнил?
Он медленно оглядел комнату, оборудование гедов, устройство, которое она сделала, используя непонятную для них обоих силу.
- Да, запомнил.
Он все еще медлил, смущенный и нерешительный. Эйрис приблизила свои губы к его губам...
40
Гракс смотрел на пустой экран и вдруг услышал голос Дахара: "Да, запомнил". Однако изображения на экране не было, он показывал только затейливо переплетающиеся узоры ткани, которую Эйрис приклеила на оранжевый круг. Гракс нахмурился. Мышцы в углах его рта напряглись, легкая складка пробежала по лбу под третьим глазом, который был чуть больше двух других. Но Гракс даже не заметил, что нахмурился, его феромоны не изменили запаха. Роуир и Крак'гар сидели, повернувшись к нему спиной, занятые собственной работой. Ни один из них ничего не заметил. Ни один из них не проводил долгие часы с Дахаром в пустом Доме Обучения. И ни один из них не смог бы узнать человеческий жест в движении Гракса. Если бы Гракс увидел что-нибудь подобное на их лицах, он, возможно, тоже не понял, что это такое.
Хмурясь, гед продолжал смотреть на экран.