Вождь первым поднялся с колен и принялся что-то говорить. Старуха ткнула его рукой в грудь, затем показала на столбы и заговорила. В голосе зазвенел гнев. Вождь часто кивал и кланялся. Старуха махнула рукой и направилась к жилищам. Остальные засеменили за ней. Когда она проходила мимо клетки с Тино, замедлила шаг и окинула пленника проницательным взглядом голубых глаз. Губы старухи твёрдо сжались, Тино понял, она приняла какое-то решение.
Повернувшись к «свите», старуха что-то сказала. Даже не зная языка, по интонациям Тино понял смысл: вы провинились, но так и быть, я вас прощаю. Радостный гул послужил подтверждением догадке. Вновь поднялась суета. Около жилищ разводились костры. Над одними висели котлы для похлёбки, над остальными жарилось мясо каких-то птиц. Старуха переходила от одного костра к другому.
«Празднуют», - подумал Тино, по-прежнему ничего не чувствующий. Ему тоже притащили лепёшку, кусок мяса и мешок с водой. Дверку открывать побоялись, просунули сквозь прутья. Тино равнодушно посмотрел на лежащую на полу пищу, сел на шкуру и отвернулся. Знакомый голос окликнул, вырывая из забытья.
Голубоглазый мальчишка показал на пищу и отрицательно повертел головой, затем просунул между прутьями руку и погладил Тино по плечу. Этот простой жест сочувствия смахнул отрешённость, вернув эмоции. Пилот почувствовал не только боль утраты, но и надежду. Старуха что-то задумала, и это что-то касается его. «Неужели отпустит», - подумал Тино. Он вопросительно посмотрел на мальчишку, тот широко улыбнулся в ответ и убежал к остальным.
Пиршество длилось почти всю ночь. Дикари пили напитки из больших мешков, пели, танцевали вокруг костров под ритм барабанов. А к рассвету всех словно разом свалило. Кто успел доползти до жилищ, а кто так и уснул, где упал.
Когда лишь начало светлеть у клетки появились старуха и мальчишка. Старуха открыла дверку и выпустила пленника. Тино встал напротив и вопросительно посмотрел на освободительницу. Старуха усмехнулась, затем показала на Тино, на мальчишку, по-видимому, её внука, на корабль на плато и в небо.
- Ты просишь взять его с собой? - спросил Тино, не сумев скрыть удивления.
Старуха кивнула, вновь показала на внука, на корабль и в небо.
- Хорошо, возьму, - кивнул пилот, и предложил: - А может, и ты с нами? - он подтвердил предложение жестами: указал на старуху, на корабль и в небо.
Мальчишка понял и затеребил бабушку за руку, отчаянно кивая. Она прижала внука к себе и погладила по кудрявой голове. Затем так же прижала к себе и Тино. Пилот ощутил себя ребёнком, вспомнив бабушку, родителей, свою большую шумную семью. Похоже, у него появился ещё один брат. Тино перехватил морщинистую руку, гладившую его волосы, и прижался к ней щекой. Старуха прошептала что-то ласково, развернула Тино и внука к плато и подтолкнула в спину...
Римани, главная колдунья племени, с печалью смотрела на спящее поселение. Даже гром от взлетающей в небо птицы чужаков не потревожил сон, вызванный зельем. Колдунья понимала, чужаки вернутся. Не эти, другие, которых уже не удастся поймать и скормить Тьме. Её народ совершил ошибку. Римани осознавала и собственную вину. Не уйди она возносить дары богам за горы, беды бы не случилось. Вождь нарушил самое главное табу. Тьме нельзя приносить жертвы, задабривая. Она даст силу и молодость, но заберёт гораздо больше. Уже забрала. Римани поняла это по черноте в глазах вождя и всех остальных. Только внук не поддался. Единственный родной человек, наследник с кровью богов. Колдунья понимала, стоит ей уйти в Долину предков, мальчишку тут же убьют. Убили бы. На губах колдуньи зазмеилась торжествующая усмешка. Она подняла руки восходящему светилу и вознесла молитву богам за внука и за чужака с тёплыми добрыми глазами. Пусть не прервётся раньше времени их путь, пусть счастье качает их на руках, пусть не догонит их Тьма.
Колдунья молилась, просыпался её народ, недовольно шевелились в холмах щупальца Тьмы, не получившей обещанную жертву, улетал всё дальше крейсер-штурмовик. На второй планете в системе Чужой звезды начиналась новая эпоха.