— Представь себе стейк и пиццу, Марк, а не фиолетово-синий брикет. Мороженое и кофе. Футбол. Реку с ее видами и запахами. Представь себе разговор со старыми друзьями. Вспомни, как ты зарабатывал деньги, ходил в кино. — Остатки попкорна были любимой закуской Джорджа. Он засунул морду под голову друга и приподнял ее. — Не забывай об этом, когда тебя захлестывают впечатления от инопланетных чудес. Не забывай о доме, о горячих девочках, — выдохнул Джордж последний аргумент.
Но все было без толку. Его человек уже спал, свистя носом в подушку.
«Ну и оставайся здесь, если тебе этого так хочется, — сердито подумал Джордж и потрусил на свое место. — Или возвращайся на Нийув и постарайся ужиться со своими костлявыми почитателями. Или возвращайся на Серематен и наслаждайся просторами Сессримата. Я могу вернуться домой и один».
Но в глубине души он сознавал, что никогда не сможет этого сделать. Уокер был официальным руководителем их экспедиции. На эту должность его назначили нийувы, выбор одобрили иолфы и поддержали хюффийцы. Без Уокера, хотя он и номинальная фигура, едва ли даже Скви сможет убедить нийувов продолжить путешествие.
Может быть, он зря так беспокоится? Разве Марк сам не выражал неоднократно твердого намерения вернуться домой? Просто человеку понравилось необычное ночное приключение, и все. Джордж подумал, что становится излишне подозрительным. Несомненно, эта подозрительность запечатлелась в его мозгу после многих лет преследований со стороны брошенных ротвейлеров и выбракованных питбулей.
Он и сам устал как последняя собака. Беспечный двуногий друг заставил Джорджа в отнявшей покой и сон тревоге до утра расхаживать по спальне. Дойдя до своего ложа, бывшего лишь уменьшенной копией уютной кровати Уокера, Джордж, потоптавшись на ней, упал наконец на подушку, свернувшись в теплый лохматый клубок.
Когда Скви проснулась, то первое, над чем ей пришлось поломать голову, было коматозное состояние двух выходцев с Земли, которых она так и не смогла разбудить ни толчками, ни изобретательными оскорблениями.
Туукали ели в течение суток дважды — первый раз утром, на рассвете, а второй — вечером, на закате солнца. Поэтому гигантская столовая была пуста, когда Уокер и Джордж, не вполне проснувшись и покачиваясь, отправились поесть. Теперь оба знали, какая еда является для них приемлемой, а какая вызывает всякие неприятности, включая неукротимую рвоту, и им не составило труда быстро получить две самые мелкие (по местным меркам) тарелки отменной пищи. Остатков вполне хватило на то, чтобы насытить обоих землян, так как они вдвоем съедали меньше, чем шло на приправу к типичным туукальским блюдам.
Скви составила компанию Уокеру и Джорджу, но не от голода — есть она не хотела, — а от скуки и из обычного для ее вида любопытства. Во временной спальне, устроенной для гостей, действительно можно было только спать. Кроме того, благодаря особенностям туукальской кухни в столовой Скви чувствовала себя уютнее, чем в сухом и прохладном воздухе северной туукальской равнины.
Забравшись на огромный пустой круглый стол, Скви удобно на нем расположилась и принялась осматривать столовую. Прежде всего она присмотрелась к своим примитивным спутникам, обладавшим способностью с наслаждением поедать практически все что угодно. Но нельзя же было, в конце концов, требовать, чтобы даже такой искусный повар, как землянин Уокер, мог сравниться своими способностями ценить деликатесы с утонченной к'эрему.
Джордж, уткнувшись мордой в поставленную перед ним тарелку, расположился на полу рядом с другом. Уокер, скрестив по-турецки ноги и поставив на них тарелку, тоже сидел на полу. Да, этим дикарям все было нипочем. Их нисколько не смущало отсутствие стульев, высота стола, делавшая недоступной для них его поверхность. Столовые приборы, рассчитанные на туукальские щупальца, тоже были бесполезны для собаки и человека, но они превосходно обходились без них. Пес, лишенный хватательных конечностей, ел прямо из тарелки, а Уокер виртуозно пользовался пальцами.
С удовольствием глотая пищу, Уокер одновременно восхищался закругленным краем стола, под которым сидел, — этот край напоминал ему очертания балкона и обтекаемые линии чудесного транспортного средства, на котором он ночью вволю полетал с Брауком. Все туукальские предметы оказывали на него невероятно умиротворяющее действие своими прихотливыми плавными очертаниями и гладкими поверхностями, составлявшими такой разительный контраст с пластической анатомией самих туукали. Как и во всех туукальских помещениях, пол от входа и стен плавно повышался к центру. Такую же конструкцию имел потолок, зеркально повторяя планиметрию пола, что придавало потолку сходство с яичницей-глазуньей. Уокер только теперь с удивлением обнаружил, что в своей архитектуре туукали придерживались таких же волнообразных, ундулирующих мотивов, что и в сагах. Этот синкретизм, это единство поначалу ускользнули от его внимания. Он никогда не замечал подобного синкретизма на Земле. Нет, определенно раньше он не мог бы даже вообразить, насколько дальнее путешествие обострит его восприятие.