Облака над головой расступились, открыв живописное чуждое небо. Странное солнце чужой планеты било своими лучами, согревая Уокера необычным фиолетовым светом и придавая темному и мокрому ландшафту виноградный оттенок. Этот эффект производил сильное впечатление на Уокера, но нисколько не трогал Джорджа, не обладавшего цветовым зрением.
— Не такая уж это и мрачная планета, — заметил оптовый торговец, — во всяком случае, когда показывается солнце.
— Да, ты прав, — без колебаний согласился Джордж.
От этого ответа Уокер остановился на месте как вкопанный:
— Что ты сказал?
Пес сел на задние лапы и уставился на чуждые, окрашенные в сиреневые тона волны.
— Не такое уж это плохое место. Напоминает мне родной город в полдень поздней осенью.
Уокер присел на корточки рядом с собакой:
— Впервые я слышу от тебя добрые слова о планете, на которой мы оказались. Что изменилось?
Свежий океанский ветер трепал шерсть на загривке Джорджа, который неуверенно пожал плечами:
— Сам не знаю. Наверное, я приспособился или просто смирился. Может быть, я схожу с ума. Кто знает? Да и потом, говорят же, что путешествия расширяют кругозор.
Уокер ласково погладил песика за ухом:
— Первая космическая собака. Ты, Джордж, будешь основоположником нового вида.
— Да уж непременно.
Они долго сидели так — человек и собака. Первый — с расширившимся горизонтом, вторая — с приобретенным интеллектом. Они сидели и, не отрываясь, смотрели на водную гладь, которая была дальше от покрытой рябью воды Мичигана, чем они могли себе представить всего четыре года назад. Потом они встали и побрели, погруженные каждый в свои мысли, назад в маленький низенький домик, где их не ждала вспыльчивая, сварливая, неприветливая и многоногая хозяйка.
Глава 15
Скви ждала их возвращения. Точнее сказать, она находилась дома, когда они вернулись. Тревожилась она за них или ей было безразлично, вернутся они или утонут в темно-бордовом море, можно было только гадать.
Первым их приветствовал Браук, сидевший под каменным выступом, временами подставляя спину редко проглядывавшему солнцу. Заметив приближавшихся друзей, Браук засуетился, поднялся на все четыре ноги и двинулся им навстречу.
— У нашей очаровательной Скви появилась какая-то важная информация. Она не стала говорить мне, что именно она узнала, настояв на том, что мы все услышим новость, когда соберемся вместе.
У Уокера екнуло сердце. Он взволнованно посмотрел на своего маленького четвероногого друга:
— Наконец-то! Ручаюсь, это какие-то новости о поиске Земли.
— Именно, что какие-то новости, — трезво сказал Джордж, проявляя большую осторожность, чем Уокер.
Желая, чтобы все три ее спутника и гостя одновременно узнали подробности, каковые она хотела им сообщить, Скви вышла из своего жилища, как только Уокер и Джордж дали ей знать о своем возвращении. У Скви не было при себе ничего, если не считать обычных ее украшений. Уокер не сдержался.
— Есть какие-то новости о местонахождении нашей родной планеты? — с надеждой в голосе спросил он.
Скви смерила Уокера взглядом своих серо-стальных глаз. Проведя в обществе Скви столько времени, Уокер научился распознавать смысл ее мелких движений. Небольшое вздутие там, едва заметное подергивание щупальца здесь… Но в данный момент она была совершенно спокойна. Это было само по себе необычно и не сулило ничего хорошего.
Он не ошибся.
— У меня нет никаких новостей относительно поиска вашей родной планеты, Маркус. Мало того, я боюсь, что таких новостей вообще не будет. — Тело ее слегка раздулось, потом снова опало. При этом она медленно выдохнула — это был знак смирения, покорности судьбе. — Дело в том, что никто не будет искать вашу планету. — Одним щупальцем Скви аккуратно протерла одно из ушей. — Во всяком случае, этим не будет заниматься ни один к'эрему.
Уокер едва не задохнулся. У него было такое ощущение, как будто кто-то изо всех сил двинул его в солнечное сплетение.
— Я не понял, Скви, почему нет? Что случилось?
— Не случилось ровным счетом ничего, Маркус. — Хотя тональность ее голоса не изменилась, силу ее чувства выдавало то, что она дважды назвала Уокера по имени. — Просто к'эрему — это к'эрему.
— Скользкие ублюдки! — Джордж даже не пытался скрыть свою злость.