Тут Лена будто прочла его мысли.
— Гена, хочешь, я покажу тебе, что нужно делать, чтобы носик прошел? Меня доктор в Ленинграде научила.
— Покажи, — попросил Гена. Да она, просто, волшебница, эта девочка. Неужели можно избавиться от этого ужасного насморка?
— Надо делать так. Потри сильно-сильно пальчиками вот здесь. — Лена прикоснулась к крыльям его носа. — А потом вот здесь. — Она показала на переносицу. — Три, три и считай до десяти. Ты умеешь считать до десяти?
— М-м-м, — ответил Гена. Немножко считать он умел, но вот до десяти…
— Ну повтори: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять десять.
— Раз, два, три, — послушно начал Гена, — четыре, пять… − Дальше он сбился.
— Давай еще раз, — терпеливо сказала Леночка, — повторяй за мной: шесть, семь, восемь…
С третьей попытки у Гены получилось. Но после того как он под этот счет потер там, где показала Лена, ему неудержимо захотелось чихнуть. Еле успел достать носовой платок.
— Ты неправильно сморкаешься, — укорила его девочка. — Надо сначала закрыть один носик, а в другой сморкнуть, а потом их поменять.
— Но у меня всего один носик, — робко возразил Гена.
— Ой, я не так сказала! — засмеялась она. — Не носик, а дырочку. Ты попробуй.
Он попробовал. И правда, из носа с шумом вылетел густой комок и сразу стало легче дышать. Он попробовал высморкаться еще. Нос прочистился. Гена теперь мог дышать с закрытым ртом.
— Ты так три почаще, и твой носик пройдет. А если горлышко заболит, надо потереть там, где гланды. — И Леночка показала, где.
— Тебе надо быть доктором, — решил Гена, — ты бы всех хорошо лечила. Ты такая добрая! У нас в садике дети часто болеют. Давай и их научим этому?
— Давай, — согласилась Леночка. — Только я не доктором хочу быть, когда вырасту. Я хочу быть, как мама, математиком. Это так интересно! Интереснее всего на свете.
— Кем-кем?
— Математиком. Это такая наука. Я тебе про нее книжки покажу. Они у меня дома.
Теперь, как только Гена чувствовал, что у него начинает закладывать нос, он тер места, показанные Леночкой, и нос откладывало. А после того как нос погрели в поликлинике, он перестал течь совсем.
Глава 20. БОЙ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ
Уверившись, что дружба внука с соседской девочкой пошла ему на пользу, Людмила Ивановна смягчилась и позволила Гене пригласить Леночку в гости. Ей самой было любопытно посмотреть на это маленькое чудо, так разительно изменившее их вечно хнычущего, избалованного мальчугана
Леночка произвела на нее неизгладимое впечатление. Сначала она вежливо поздоровалась. Потом рассказала, какой Гена смелый и умный. Потом, когда их пригласили за стол, она только взглянула на ее внука, и тот без всякого напоминания побежал вместе с сестричкой мыть руки. А раньше-то?
Но когда Гена с помощью ножа разрезал котлетку и, держа вилку в левой руке, стал есть, отправляя в рот по маленькому кусочку, а не как прежде — по две котлеты сразу, она была сражена окончательно. Леночка завоевала ее сердце прочно и навсегда.
Отныне стоило ее внуку сказать: — Я у Лены, — вопросов больше не возникало. И потому он дома почти не бывал. Теперь Гена был занят архиважным делом — он учился читать. Ну как пережить, что Лена уже прочла множество книг, а он до сих пор ни одной? Он должен, должен прочесть больше, чем она. Ведь он мужчина. Ему стыдно отставать от девочки. Так говорила его мама − и тут он был с ней полностью согласен.
Буквы Гена запомнил быстро. Да он их и так почти все знал. А вот складывать из них слова — это оказалось потруднее. Помогла Леночкина мама. Она придумала составлять слова не из отдельных слогов, как в букваре, а из наиболее часто встречающихся их сочетаний — кусочков слов. Глядя на знакомые буквы, мальчик легко запомнил, как они звучат вместе. А уж составить из них слово оказалось намного легче, чем из отдельных слогов.
Не прошло и двух недель, как Гена одолел букварь. Потом он сам прочел свою первую книжку под названием " Мойдодыр". Затем пришел черед книгам потолще. Особенно его задевало, когда Леночка рассказывала начало какой-нибудь захватывающей истории, а затем останавливалась на самом интересном месте − и, невзирая ни на какие уговоры, предлагала дочитать до конца самому. Да еще и пересказать, чем дело закончилось. Так было со сказкой про Черную курицу и с историей о полете Нильса на диком гусе.
Прежде Гена был великим молчуном − его трудно было заставить рассказать хоть о чем-нибудь. А теперь, глядя в эти сочувствующие глаза, он мог говорить и говорить, сколько угодно — да не просто так, а с выражением. Только чтобы увидеть в ее глазах интерес, только чтобы вызвать на милом лице ответную улыбку.