- Вот в этой дырке мне и конец, - сказал Ёжиков убежденно.
- О да, засунь свой конец в мою дырку, - со всхлипом задышал БПВ, автоматически реагируя на два ключевых слова.
- Заткнись!
- Да, да, заткни меня до самого дна..
- Закрой рот! - психанул Ёжиков, пытаясь сорвать БПВ с автомата.
- Нет, не закрой, не закрой, открой, - горячо, лихорадочно не поддавался тот. - О, смотри, я открыла рот, давай, вот, прямо на язычок, эээыыы...
Ёжиков швырнул автомат на пол, навалился сверху, тут же в ужасе перевернулся с оружием в руках, чтобы не быть спиной к люку, и со стороны казалось, что он борется с реальным противником. Из сумасшедшего хаоса звуков наверху внезапно всплыла и перекрыла всё низкая басовая нота, взревели стартовые двигатели десантного челнока, тут же перешли на визг и захлебнулись в скрежете металла, рвущего металл. По-слоновьи фыркнуло где-то пламя, красноватый отблеск на секунду осветил люк и стену над Ёжиковым, а потом мгновенно вернулась тьма, словно огонь устрашился гореть. Несколько долгих секунд была тишина, прерываемая лишь какими-то далекими, невесомыми, полуреальными позвякиваниями, как будто где-то нехотя падали стальные снежинки. Потом выстрелили из пистолета, еще раз, потом вырвался и повис безумный женский вопль, за ним третий выстрел, а затем кто-то схватил этот вопль в кулак и стремительно поволок куда-то далеко-далеко, вниз, навсегда, навек, без возврата.
Ёжиков сел на колени, спиною к стене, автомат положил на бёдра. Счетчик боеприпасов показывал семь.
- Кто-то из пилотов, - сказал Ёжиков.
БПВ неуверенно перемигнулся голубым, не уловив ключевых слов.