Врачи настаивали на ещё одном комплексном обследовании, только вот и так дел было выше головы, и Ефремов решительно отказал в этом. К Виктору перед стартом он заскочил буквально на минуту и тот поразился, как за это недолгое время изменился учёный. У него появился какой-то лихорадочный блеск в глазах. Гамов понимал, что он боится за дело всей свой жизни, и хотя за время строительства корабля ситуации бывали разные, в том числе и сложные, за все прошлые годы такого Ефремова он не видел ни разу.
— Всё в порядке? — только и успел спросить он у Виктора, склонившегося над пультом.
— Да, само собой, — он устало потёр лоб. — Предпочитаю всё проверять сам.
— У тебя ещё два часа, и после этого обязательный сон, — предупредил Александр. — Это всех касается, кстати.
Выходя, он на секунду остановился, будто хотел ещё что-то сказать Гамову, но резко качнул головой, будто отгоняя какие-то мысли, закрыл за собой люк. Виктор, доработав, вышел из отсека, бросив ещё один взгляд на пульт.
В каюте спать ему, как нарочно, расхотелось. Пришлось принять капсулу. Он выпрямился в кресле, оглядывая белоснежные стены и выключил общий свет. Теперь в полутьме мерцала лишь сенсорная панель да обзорные экраны по бокам и впереди. Точнее, экраны были чёрными, только с крапинками точек звёзд. А потом появилась Земля — маленький шар и возле него совсем уже крошечная искорка Луны. Вот и последняя ночь здесь перед стартом, завтра они надолго исчезнут с радаров. Он вспомнил, как в детстве читал старые наивные книги про космонавтов, которые десятилетиями летели к цели. Нет, сами книги были хороши, а дух того мира, когда человечество стремилось вырваться в космос и делались первые робкие шаги, был по своему величественным. Вот только не такое будущее хотели они увидеть… Но одна желание сбылось — теперь их потомки могут мгновенно преодолеть пространство и не нужно будет ждать десятки и сотни лет, пока корабль достигнет цели. Только вот для чего эта цель? Предки мечтали совсем о другом, справедливом и светлом мире, а Земля будущего в тех книгах была полной жизни и надежд. Что бы они сказали, увидев, во что мы превратили их родной мир? У Виктора сжались кулаки от бессилия.
Да, не думал он, что отлёт будет таким. Но нужно спать… Завтра наступит тот день, которого они ждали много лет.
Утро старта пришло, но Виктор встретил его тяжело. По традиции, была произнесена короткая предполётная речь в небольшом зале, где присутствовали члены экипажа и военная элита базы. Виктор почти ничего не запомнил, все мысли были заняты предстоящим полётом, и лишь когда была отдана команда «По местам!», он вернулся к происходящему.
Спустя несколько часов все шлюзы были закрыты, а команда собрана в отсеке управления. Специальные кресла-капсулы, призванные защитить от перегрузок, с которыми не справятся гравитационные компенсаторы, приняли в себя людей. По сути, эти кресла являлись автономными мини-отсеками, в которых были встроены системы жизнеобеспечения, медицинский модуль и пульт управления. Они были призваны спасти экипаж даже в случае разрушения корабля, и рассчитаны на все мыслимые нагрузки. К тому же капсулы почти полностью блокировали излучение от кольца и Ядра, которое во время прыжка давало мощнейший импульс.
Настал час, которого Земля ждала долго. Тяжёлые стапели и туннели, соединяющие станцию с кораблём почти десять лет, отошли в стороны, освобождая «Молнию» от последних оков. Они медленно втягивались в отверстия, расположенные по периметру станции, и когда последний из них был убран, за ними последовали юркие ремонтные модули и многочисленные дроны. Только несколько катеров-разведчиков висело в паре сотен километров от «Молнии», фиксируя всё происходящее.
— Вниманию экипажа, готовность всех систем. — Раздался голос диспетчера.
— Проверка всех систем! Внимание, проверка систем!
— Готово. — Отозвался Ефремов.
Это было просто формальностью — электроника проверила всё за доли секунды и прервала старт в случае даже мельчайшей ошибки. Но дань традиции оставалась — требовалось устное подтверждение.
— Все системы готовы к старту, подтверждаю.
— Стыковочные крепления убраны, старт разрешаем. Двигатель на один процент.
— Экипажу занять места в капсулах. Готовность десять минут.
Люди разошлись по местам, укладываясь в креслах, которые тут же приняли форму тела и опутали их многочисленными лентами и нейрощупами. Это было ощущение не из приятных, но гарантировало безопасность при прыжке. Виктор всё время забывал спросить, возникают ли такие же чувства у остальных членов экипажа, а теперь время было уж точно неподходящее.
— Данные получены, к запуску готовы.
— Запуск ядра.
Пошёл разгон, и ядро — одновременно и реактор, и устройство для прокола пространства, начало вращать свои лопасти.
— Настройка соединения запущена, синхронизация пошла. Запуск внутрисистемных плазменных двигателей.
Огромный корабль дрогнул, впервые после испытаний включив собственные движки, и медленно направился в сторону огромной конструкции, уходя от стапелей верфи, опутывавшей его несколько лет.
— Набор скорости, синхронизация три процента.
Электроника включила защитные поля станции, с которой за полётом наблюдали инженеры и диспетчеры, на полную мощность, чтобы струи двигателя длиной в несколько километров не повредили их.
— Поехали, ребята, — сказал Ефремов, — поехали!
Не мог он не повторить те слова, которые почти две сотни лет назад сказал первый человек, поднявшийся над планетой.
Он впился сухими пальцами в подлокотники капсулы.
— Расчётное время до прокола — тридцать минут, — произнесли со станции. — Удачи всем вам, мы с нетерпением будем ждать вашего возвращения!
— Спасибо, от имени всего экипажа. — Ответил Ефремов.
Электромагнитное излучение блокировало связь, и через несколько минут они уже не смогли бы переговариваться со станцией. Десятки дронов следили сейчас за стартом, записывая всё происходящее. Включились компенсаторы гравитации.
«Звезда» постепенно уменьшалась, и на обзорных экранах появилось кольцо, к которому стремился корабль. Тонкий след голубой плазмы тянулся на многие километры за кораблём, со стороны, наверное, это было очень красивое зрелище. «Ну что же, — подумал Виктор, — посмотрю по возвращении домой». Пожалуй, к тому времени об этом даже успеют снять фильм. Он улыбнулся, представив себя в роли бесстрашного космического десантника. А рядом Анну. В облегающем скафандре и с бластером в руке. А что, вполне обложка для блокбастера. Надо же, какие дурацкие мысли приходят в голову в такой момент…
— Между прочим, был давно на Земле такой праздник — день космонавтики, и отмечался он двенадцатого апреля, — проговорил Ефремов. — А сегодня пятнадцатое. Мы немного опоздали, но все равно, поздравляю. Надеюсь, Гагарин бы нами гордился. Ему было намного тяжелее…
Между тем они набирали скорость. Для успешного перехода «Молния» должна была лететь со скоростью не менее чем три километров в секунду, и момент перехода требовал ювелирной точности. Впрочем, это контролировали системы корабля, люди бы ничего не успели сделать на такой скорости. Им оставалось только ждать.
За пределами крейсера стало появляться чуть заметное мерцание — это включилось защитное поле, которое задерживало часть опасного электромагнитного излучения. К сожалению, технологии ещё не позволяли создать поле, закрывающее весь корабль, но дать небольшую защиту самому важному элементу корабля они могли.
У людей началось головокружение — обычная вещь во время установки синхронизации. Арсеньева внимательно отслеживала их состояние, а в случае необходимости медицинские модули подавали в кровь специальный раствор. Но пока необходимости в нём не было.