Однажды вечером, задержавшись дольше всех в читальном зале, Лён почувствовал, что страшно устал — глаза уже слезились от чтения. Он откинулся на стуле, прикрыл веки. Так, сидя в расслабленной позе, он отдыхал в полной тишине. И вдруг послышались голоса: кто-то, вернее несколько дивоярцев приближались со стороны входа.
Не хватало только, чтобы его тут застали с книгой — последуют вопросы: зачем да почему так поздно? И Лён притушил огонёк, который освещал ему страницы — верхнее освещение уже было выключено.
— Скажите, Гомониил, — раздался хорошо знакомый голос Вольта Громура, ректора университета, — как вы могли вручить такую страшную вещь необученному магу, фактически подростку?
— Должен ли я напоминать вам, что не обязан отчитываться в своих действиях? — ответил незнакомый голос, в котором ощущалась звучность и глубина. Обладателем его мог быть только крепкий, молодой и сильный человек.
— Я не прошу так много, — вежливо отозвался ректор. — Но вы могли бы просто объяснить свои мотивы.
— Так скажем, предчувствие, — ушёл от прямого ответа тот, кого назвали Гомониилом.
— Ошибка исключена? — чуть помолчав, спросил Вольт Громур.
— Исключена. Мы проверяли, — неохотно ответила валькирия.
— Всё это очень скверно, вы с Магирусом напрасно так поступили, — возразил ректор. — Что молчите, Гомониил? Ваших, между прочим, рук дело!
— Позвольте, воздержусь, — невозмутимо ответил тот.
— Я подумала, что если это он, то какая уж там к черту щепетильность! — призналась валькирия.
— Ну ладно, — вздохнул Вольт Громур, — с этим мы как-нибудь разберёмся. Сейчас другая проблема. Надо обсудить вопрос с его товарищем, Пафнутием, который вовсе не Пафнутий. Как он в учёбе?
— Средне, — коротко ответила валькирия.
— Я слышал, у него было что-то такое, что задержало его в развитии?
— Да, было, — подтвердила Брунгильда. — Произошло несчастье, и он четыре года провёл в зачарованном состоянии. Я полагаю, именно это ослабило его возможности.
— Сейчас это уже неважно, — прервал её Вольт Громур, — Ему придётся оставить университет.
Сердце Лёна так и ухнуло — случилось то, чего он боялся. Весь предыдущий разговор он не понял, но вот последняя часть: его друга признали слишком неспособным к учёбе и отправляют вниз. А это означает, что они расстанутся. Ну разве только будут видеться на выходных. Ему стало дико обидно и горько, потому что он не видел, чтобы Паф был уж больно хуже других.
Голоса удалились, и разобрать, о чем говорят преподаватели, стало невозможно. Но Лён и так услышал самое главное. С тяжёлым сердцем он вернулся к себе, не зная, как сказать другу о том, что его отчисляют. Пафа на месте не было — наверняка, он весело проводит время где-нибудь с друзьями. В Дивояре полно таких мест.
На другой день Пафа вызвали к ректору с последнего занятия. Лён об этом не знал, поскольку занимался теперь с группой старшекурсников. Но, придя домой, нашёл товарища очень мрачным. Паф сидел на диване в гостиной, по-турецки сложив ноги, как часто сидел в детстве, и каким-то застывшим взглядом смотрел в никуда. Лицо его было бледно, а губы сжаты.
Всё понятно, ему уже сказали.
Не зная, чем утешить друга, Лён присел рядом.
— Мой брат умер, — проронил Паф.
— Что? — не понял Лён.
— Я говорю, мой брат, король Сильвандира, Дарейн — умер, — терпеливо повторил Паф.
Совсем не это ожидал услышать Лён и потому медленно соображал, как связана эта несомненно плохая новость с тем, что он слышал в библиотеке. Сильвандир — это, кажется, то королевство, где они бывали вплоть до Рождества. И где у Лёна была эта неприятная история с Гретой.
— Этот тот человек, которого мы видели в тот день, когда я первый раз туда попал? — совсем тупо спросил он.
— Наверно, так, если ты имеешь в виду королевскую охоту, — отозвался потерянным голосом Паф.
Лён всё не врубался.
— И теперь Вольт Громур со всем Советом говорят, что я должен прервать учёбу и занять место короля.
— Так они знают?!
— Похоже, они давно всё знают, — криво усмехнулся Паф.
Вот о чем шла речь! А вовсе не о том, чтобы исключить Пафа за неуспеваемость! Как хорошо, что Лён не успел проболтаться про подслушанный разговор!
— Что же ты не рад?
— А чему радоваться? — Паф поднял на него тоскливые глаза, — Я готовился стать магом Дивояра, нести высокое служение. А теперь я должен возвратиться в это задрипанное королевство, из которого меня давно изгнали, и в котором я всем чужой. Ну и что с того что я по крови Сильванджи? Даже брат, встреть меня, так не узнал бы. А кто ещё меня там помнит? Дарейн, мой брат, такой молодой — отчего он умер? Чёрт, если бы там вовремя прислали придворного мага, то такого не случилось бы! Всё дело в том, что вовремя не прислали замену Дишоану! Новый маг не допустил бы этой смерти. Он успел бы вызвать целителей из Дивояра!
Паф ещё много чего горячо говорил, а Лён думал только одно: так или иначе, они расстанутся. Паф возвращается в свое королевство, он — будущий король, Алай Сильванджи, теперь про имя Паф придётся забыть.
— Они сказали мне, что это ненадолго, — услышал он далее.
— Кто — они?
— Совет магов! Да ты меня не слушаешь! Говорю тебе, это ненадолго — лет на пять. Что оно значит этот срок для мага! Мы легко переживём это!
— Прости, не понял — почему?
— Потому что это на время. Меня всё равно никто всерьёз в этом королевстве не примет. Поэтому я должен сделать то, что не успел сделать мой брат — жениться. Когда родится принц, новый придворный маг будет назначен регентом, и я буду свободен. Понимаешь, всего пять лет! Потом я вернусь в Дивояр и продолжу учёбу. Но на счету у меня уже будет плюс в назначении, ведь эта пятилетняя отсрочка есть не что иное как стажировка. Ну просто у меня она случилась несколько ранее обычного. Все молодые магистры после окончания университета отправляются служить при королевских дворах. Ну, у меня будет служба короля, а не придворного мага — все и дела!
А ведь действительно так! К тому же, не век они будут вдвоем — наверняка их потом распределят в разные места. Слишком хорошо было бы проходить стажировку вместе. Следующий же день показал, что Лён ошибался.
В середине дня его вызвали прямо с занятий Вэйвэ Валандера — тот не был членом Совета и потому ничего не знал. Учитель очень удивился, но возражать посланнику ректората не стал. Не зная, что и думать, Лён отправился в отдельно стоящее здание Совета — то с круглой крышей, которое не просматривалось на карте Дивояра. Посыльный, молодой магистр прошлого года выпуска, подвёл его к глухой стене без всяких признаков прохода, и приложил к ней ладонь. После чего взял Лёна за руку и прошёл вместе с ним прямо сквозь стену. Наверно, это было что-то вроде инициации.
Внутренне устройство Запретной Зоны разительно отличалось от интерьера внешних зданий — тут вообще был совсем иной дизайн и другие материалы. Затруднительно было определить из чего сделаны стены, полы, перемычки: полупрозрачный местами, похожий на дымчатый хрусталь составлял массивные колонны длинного кольцевого коридора, залитого ярким белым светом. За первым кольцевым коридором шёл второй — внутренний, тоже кольцевой, но уже не с колоннами, а с арками — поразительно однообразными и в то же время в этой скупом, лаконичном дизайне была своеобразная, функциональная красота, только неизвестного Лёну назначения. Никаких привычных для Дивояра украшений, изящных скульптурных деталей, тонкой резьбы, инкрустации!
Пройдя за посланником Совета одной такой аркой, Лён ступил на круглую площадку. Вокруг всё заволокло серебристым дымом, потом мигнул свет, и оба молодых человека оказались в Зале Совета Дивояра.