— Небось, второкурсники летают быстро и высоко, — ревниво высказал горец Алатрез, замучанный своим меховым плащом, который в полете громко хлопал полами, а на вираже ослеплял своего хозяина, заботливо напяливая ему на глаза тяжёлый капюшон.
— Уж будь уверен, — отвечал старшекурсник, быстро идя на посадку. Его стая не успела сообразить, что к чему, как просто последовала его примеру и легко опустилась вниз. Наверно, этот парень обладал даром обучения других, поскольку, как заметил Лён, не все его товарищи повели первокурсников на экскурсию.
Они облетели громадное здание университета, так, чтобы можно было рассмотреть его вблизи. Высокие восьмиугольные башни с зубцами по верху украшали корпуса. Массивные двери, к которым вели широкие лестницы, глубоко уходили в сводчатые арки. Окна тоже были высоки, и, несмотря на огромные размеры, весь ансамбль имел очень лёгкий вид.
— Я не заметила тут никаких растений, — заговорила Энина, когда группа пешком приблизилась ко входу, где уже высаживались другие первокурсники.
— Здесь есть растения, — отозвался Очерота, — Но для них нужно создавать условия. Вы всё увидите со временем.
Улицы Дивояра действительно не имели никаких садов, и ничего зелёного тут не было — весь город был сплошным сиянием, как будто был целиком построен из драгоценных минералов.
— А сколько курсов всего в университете? — спросил снова Лён и удивился, услышав ответ: в дивоярском учебном заведении всего два курса. И обучение длится не по году. Перейти на второй курс можно, только получив зачёт по всем предметам первого. Во время обучения состав групп изменяется — более способные перебираются в первые группы, откуда и производится потом перевод на второй курс, причём не в конце определённого срока, а по мере сдачи предметов. Так происходит постепенный и постоянный отбор. Кто-то проходит обучение быстро кто-то медленнее.
— А есть выбывшие? — спросил Алатрез.
— Есть, — кивнул старший, — Но это не значит, что они просто отчисляются. Дивояр заботится о них и находит им службу внизу, ведь, что ни говори, маг, хоть и не слишком способный, всё же маг, и лучше иметь его в союзниках, чем в противниках.
— Ты говоришь так, как будто где-то идёт война, — невольно заметил Лён.
— Всякое бывает, — туманно ответил Очерота, — Пока не время об этом распространяться, но тот, кто попал сюда однажды, уже устроен в жизни. И вообще, всё очень индивидуально: ещё неизвестно, что лучше: служить внизу или быть на побегушках тут.
— Но уж почётнее точно, — пробормотал Паф так тихо, что услышал только Лён и понял, как сильно встревожили Пафа эти слова — ведь он был наверняка самым слабым магом в этой группе. Только Брунгильда отчего-то всё время успокаивала его, говоря, что всё в порядке.
Тем временем группа поднялась по ступеням к самой двери, то и дело уворачиваясь от садящихся на широкую лестницу других стай.
— Вот так никогда не делайте, — с неудовольствием заметил Очерота, указывая на лихую посадку одной группы — те опередили его стаю и высадились у самого входа. — Для таких дел есть балконы, а сигать прямо на ступеньки — ума много не надо.
Тем не менее, он приветствовал кивком предводителя той группы — они явно хорошо знали друг друга.
Войдя монументальными дверями в просторный холл, беловолосый проводник позволил им оглядеться. Весь огромный зал был завешан щитами с таинственной и сложной символикой.
— Это висят гербы тех, кто своей жизнью прославил Дивояр, — серьёзно и торжественно произнёс Очерота, — Позднее вы познакомитесь с историей миров и узнаете о славных подвигах этих дивоярцев. Я ознакомлю вас наскоро с расположением помещений, покажу учебные площадки, библиотеку, но прежде есть маленькое дело.
Он остановил свою группу, и все окружили его кольцом, ожидая, что он скажет.
— Видите ли, тут принято на время обучения сдавать магические вещи. Так что, если кто из вас обзавёлся каким-либо волшебными предметами, лучше сразу выкладывайте, иначе это может сильно повредить вам в оценке ваших успехов. Всем этим пользоваться вы будете потом, когда получите степень магистра. Если же покинете Дивояр раньше времени, вам всё отдадут обратно. А сейчас — извольте. Все обереги, все наговорники, талисманы, амулеты.
В воздухе возник сам собой большой серебряный поднос и издал требовательный звон.
— Ваши сокровища будут надёжно спрятаны, — объяснил гид, — Можете ни о чём не беспокоиться.
Ученики переглянулись, и никто особенно не стал торопиться, только Турайк достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек и положил на поднос.
— Это непустеющий кошелёк, — несколько стеснительно сообщил он.
— Не надо комментариев, — прервал его старшекурсник, — Ничего и никому объяснять не надо — раз имеешь, значит, по праву.
Тогда Энина вынула из волос и задержала в пальцах обыкновенный с виду деревянный гребешок. Ей явно было жалко расставаться с ним, и девушка просительно посмотрела на наставника.
— Неужели так обязательно… — пробормотала она, — Чего уж тут такого — просто, чтобы с волосами долго не возиться по утрам.
Все засмеялись, потому что волосы Энины, длинные и бледно-золотые, тут же распушились и приподнялись, отчего вид у неё стал такой, словно она чего-то дико испугалась.
— О, Дивояр! — буркнул Очерота, беря у неё из рук гребень и неловко втыкая его обратно в волосы девушке. — Будешь тут на лету в волосах путаться!
Было ещё несколько мелких предметов, которые своим ученикам подарили их наставники. Так у Валерона оказался оберег от болотной нечисти, у Азора несгорающая спичка, у Айгена стеклянный шар-будильник, который ему Очерота тоже оставил, как Энине её гребень.
Настала очередь Лёна, и он с неудовольствием открыл свою суму. Даже Брунгильда не знала о всех его богатствах. С волнением он выложил на поднос золотой колокольчик с дудочкой и помедлил. Старший ничего не выразил в лице и терпеливо ждал. Лён вздохнул и добавил гребёнку с тремя сломанными зубьями. Потом зеркальце, которое ничто не отражало, и камень-голыш. Он ждал, что Очерота поймёт, что эти вещи эльфийские, но ничего не произошло. Под конец он достал скатерть-самобранку и положил сверху.
Старшекурсник посмотрел на груду предметов, которая скрыла под собой магические богатства всех остальных членов группы, и щёлкнул по подносу ногтем — тот издал тонкий звон.
— Не всё, — сказал гид.
Тогда Лён выложил последнее: мешочек с зелёным камнем, что остался после того, как Гранитэль покинула своё место заточения.
— Никто не будет это трогать? — с понятным лишь одному ему беспокойством спросил он.
— Никто твоих вещей не тронет, — пообещал Очерота. Он хотел было повернуться и двинуть дальше, как поднос снова зазвенел.
— Парень, ты что-то ещё утаил, — удивлённо заговорил второкурсник, снова возвращаясь к теме.
— Что же? — растерялся Лён, открывая сумку, — Разве книги? Но они не магические.
Он вытащил и показал всем две книги — одну от Гедрикса, вторая принадлежала перу Скарамуса. Но поднос опять требовательно зазвенел, и от его края отделился тонкий белый лучик и указал прямо на отворот куртки Лёна.
— Давай, показывай, что там, — потребовал Очерота, и Лёну пришлось открыть свою иголку.
— Волшебная? — осведомился второкурсник, — Сама штопает носки?
Все засмеялись.
— Нет, это оружие, — краснея, признался Лён.
— Оружие сдаём, — со смехом отвечал Очерота.
Лён положил иголку на поднос, и все двинули было прочь, но вредная посудина на этот раз так заголосила, что снова пришлось вернуться.
— Ну ты нас утомил, — нетерпеливо заявил старший, — Все лучшие места разберут, и будете все пятнадцать в одной комнате ночевать, и так года два-три.
Иголки на подносе не было.
— Где она? — недоумённо спросил Очерота, не делая попытки пошевелить магические вещи, чтобы поискать, не завалилась ли вещица под них.