— Среди наших заражения были? — догадался спросить Лён.
— Были, — печально ответила Брунгильда, — погибли несколько целителей, причем, лучших. Мы же не сразу выявили болезнь. Вот почему у нас сейчас такие проблемы с лечением. Мы вынуждены прибегнуть к полной изоляции местности от прочих земель Селембрис.
С каждой минутой выявляются всё новые и новые подробности бедствия. Да, теперь понятно, отчего жители этой местности так ненавидели волшебников и магов — вот во что вылилась эта изоляция. Во время герцога Даэгиро казнили за одно подозрение в колдовстве. А что сейчас там, внизу за время — до или после Кореспио?
На засаду они попали внезапно: похоже, их выслеживали, пока они летали в небе. Внизу, на весёлой, светлой полянке, стоял новорождённый оленёнок, покачиваясь на тонких ножках возле мёртвого тела своей матери. Он поднял узкую головку с большими торчащими ушами и жалобно заблеял, словно просил защиты у странных летающих созданий.
— Даже не думай, Румистэль, он болен, — заметила Брунгильда, доставая короткий дротик.
Сияр замедлил и перешёл на планирование, почувствовав неуверенность своего всадника — тот в самом деле думал опуститься и осмотреть новорождённого. Все трое зависли над поляной, и в этот миг из кустов метнулись змеистые тела, снабжённые перепончатыми крыльями — это оказались засевшие в засаде змееголовы. Быстрые, как молнии, они сразу ринулись к горлам людей. А те не были готовы к нападению, и даже оружие их было в ножнах.
Мгновенное чувство опасности пронзило Лёна ещё до того как он увидел стремительные серые силуэты, но сотой доли секунды ему хватило, чтобы в его руке сам собой возник его волшебный меч Джавайна, который звали в Дивояре Карателем. Это была его работа — убивать чудовищ. И ещё долей секунды позже, даже не вникая в суть, чисто рефлекторно, тремя точными движениями Лён разрубил влёт три серых тушки, раскромсал прямо в воздухе, и только чёрные ошмётки ударили в Брунгильду и Громура.
— Вот это да! — воскликнул Вольт, так и не успев достать свой дивоярский меч.
— Ты мастер! — с уважением отозвалась валькирия, во все глаза рассматривая меч в руке гостя.
Ответить он не успел: из тех же зарослей послышались нежные курлыкающие звуки, как будто самка лебедя звала своего избранника к любви.
— Что это? — изумился Вольт Громур, и в глазах его появилась томная поволока — он как будто попал под гипнотическое влияние.
— Стой, Вольт! — крикнула Брунгильда, — Это же сквабары!
Послав своего Светанго прямо на коня Громура, она едва не сшибла последнего с седла, но успела ухватить за шкирку. Но тот уже и сам пришёл в себя, ошалело моргая глазами и испуганно глядя вниз. А там уже выскочили из кустов и выделывались, высоко подпрыгивая и трепеща грубыми крыльями, пять сквабаров.
— Иди сюда, котёночек! — звали они курлыкающими голосами и тут же хрипло гоготали.
Достать летающих дивоярцев твари не могли, зато издевались над ними в свое удовольствие.
Лён и забыл, что сквабары умеют говорить! У этих тварей был странный и чужой разум, направленный на уничтожение всего живого. Они мгновенно порвали в тряпки новорождённого оленёнка, даже не пытаясь съесть его, и теперь топтались и подпрыгивали среди кровавых останков малыша.
— Мальчик мой, — нежно ворковала огромная медвежья туша, и странно было, что эти удивительные звуки извлекала жуткая крокодилья глотка с синим языком и длинными чёрными зубами. — Иди ко мне, малыш, я тебе что-то покажу.
Обращались они почему-то исключительно к Громуру, а Лёна и валькирию как будто игнорировали.
Кони протестующее заржали и попытались подняться выше — им были гадки эти твари.
Сами собой пришли на память строки из книги отца Корвина, или Скарамума Разноглазого. Этот косоватый молодой служитель церкви описывал в своей книге странные повадки сквабаров, и было это, несомненно, плодом большого опыта, а Лён на то внимания не обратил! Застенчивый, худой отец Корвин написал в своей книге о том, что сквабары заманивают мужчин обольстительным говорением из укрытий и придорожных кустов. Кто вышел за пределы заграждения, тот и погиб! Теперь только он понял, что это был гипноз!
— Смотри сюда, тварь, — вскипев гневом, сказал он, и в руке его воссиял ослепительным светом его меч Джавайна.
При полном молчании обеих сторон он обвёл своим оружием себя и своего коня, и окутался ярким сиянием непробиваемых доспехов, и конь его Сияр сделался неуязвим. И тогда ринулся, как молния с небес, прямо в кучу застывших от удивления сквабаров, как коршун в стаю уток. Один — на пятерых.