Входя узким коридором между устремлённых в небо скал, теряешься в тени, ибо солнце сюда никогда не попадает. И невозможно заметить этот переход — от дня Селембрис к мягкой полутьме Сумерек. Думай о том, куда ты хочешь попасть, кого желаешь видеть, но никогда не узнаешь никого из других жильцов сумеречной долины — только тех, кого ты помнишь. Сколько живёт их тут и куда деваются они, когда больше некому их навещать — никто не знает.
Лён удержался от желания навестить маму и Семёнова — он сделает это в следующий раз. А пока Сумрак чувствовал его желание скорее увидеть Гранитэль, и дышащие ночными туманами горы явственно предстали перед молодым дивоярцем. Как тогда, в первое посещение Сумрака, расступались перед ним торжественные, пышные клубы ночной влаги и открывалась тропа, ведущая на перевал. Там, среди мрачных чёрных скал, одиноко возвышался замок с острыми копьями башен и неприступной крепостной стеной. В окнах его редко светили огоньки, но отчего-то казалось, что замок пуст и притворяется, что в нём есть обитатели. Так показалось Лёну в тот раз, так подумалось и нынче.
Не хотел он видеть Алариха — какое-то неясное чувство возникало при одной мысли о том, чтобы встретиться с погибшим и странно живым в то же время герцогом Вероньярским. Что сказать, когда он спросит про то, что было после его смерти. Как объяснить все сложности и переплетения Судьбы? А, может, он не узнает своего бывшего друга в чужом облике? Нет, лучше не затрагивать эти вещи.
Наверно, Сумрак знает желания входящего в него — входная дверь замка была приотворена, как будто приглашала гостя. С трепещущим сердцем вошёл он в тихий чертог, где проводила своё время Гранитэль. Лён не сомневался: она сама избрала это место и привела сюда Алариха, чтобы тени Сумрака дали ему иллюзию жизни. Аларих не спасён от смерти — он всё так же мёртв, как мертвы мама и Семёнов, Марианна и Сергей. Какая-то тайна была в этом, и кто, как не Гранитэль, может ответить на неё.
Чудно устроен Сумрак для входящего сюда живого. Идёшь, и каждый шаг неуловимо меняет перед тобой картину, проясняя её и выделяя детали. Вот только что были безжизненные и холодные горы и дышащие холодными туманами ущелья, а дальше всё стало наполняться запахами, красками, звуками — ощущением реальности. Вот горы покрылись густыми еловыми лесами, и заскользил ветер среди вершин. Туманы отступили в низину, открывая вид на шпили и башни, и крепостную стену, обнимающую древние стены, увитые по низу плющом. И высокий мост, ведущий через пропасть. И решетчатые окна.
Он был готов увидеть всё, что угодно, но не это. Замок Вероньяр, владение Алариха, каким Лён помнил его из тех времён, когда был маленьким Гедриксом и нашёл пристанище у друга своего отца. Там, среди этих стен, заменивших ему родной дом, провел он годы до того дня как поступил на службу королю Килмару. Вот в этом доме сейчас живёт со своей супругой его друг?! Вот это призрачное счастье есть то, чего хотела Гранитэль?! Загадочна её душа, и нет ответа тайнам, которые хранит в своей памяти принцесса, многие годы бывшая пленницей эльфийского кристалла.
Лён опустил глаза и увидел на земле ковёр из цветущего вереска, а между пышными, лиловыми волнами отбегала от самых ног узкая тропинка, спускалась с горы и выныривала дальше — среди зарослей боярышника. Всё это сохранила его память — чужую жизнь, прожитую, как своя, до того момента, когда расстался он с Гедриксом и снова стал собой.
Ноги легко понесли его по этой дорожке, слишком хорошо помня её. Как бегали они по этой горке с Аларихом, как стреляли из лука в мишень, прикреплённую к сухому дереву. Он обернулся и посмотрел назад: вот оно, это старое дерево, как будто возникло из небытия по одному его воспоминанию. Вот это было даже страшно, настолько глубоко и отчетливо читал Сумрак его память, выискивая из неё детали, которые он сам уже забыл. И вот подходит он с невольным трепетом в душе к высоким, неприступным воротам, обитым толстыми полосами металла и способным выдержать любую осаду. Одна высокая створка приотворена, как будто ждут здесь гостя и ничего не опасаются. Мирно поднята и толстая решётка.