Сторожевая башня, сторожевая башня, так и зазвенело в голове. Что-то такое билось в памяти, какое-то название. Гоннерат! Вот что напомнила ему эта стерильная местность под чёрным небом и неестественно белым и холодным солнцем. Как будто всё внизу покрасили из распылителя белилами. И резкие чёрные тени, никаких полутонов.
"Это безвоздушное пространство!" — вдруг связалось в голове. Белый иней внизу — это кристаллический воздух! Здесь как в космосе. Законсервированный мир. Мир, так похожий на слепок живого мира Гедрикса.
Он видел внизу пустые русла рек, равнины и горы, но не мог узнать — всё было другим. Не было лесов, только белые холмы. Ему казалось, что он видит промелькнувший внизу Стовирадж — так могли бы выглядеть засыпанные снегом останки крепости. Неутомимый грифон сделал широкую дугу, и вот они уже летят над морем, над молчаливым ледяным простором, засыпанным всё тем же инеем, и кое-где прорезанном глубокими трещинами. И вот перед глазами Лёна выступают посреди моря острые скалы-иглы, сплошь обросшие белым мхом. Они стоят, как частокол, в несколько рядов, а в центре — невысокий остров с уступами. И на вершине — полуразрушенное строение.
— Это Рауфнерен, — помертвевшими губами говорит магистр.
— Это Рауфнерен, — ровно отзывается грифон.
Мир Гедрикса — вот он. Мертвый ледяной мир без воздуха. Граф ошибся: мир не рассыпался в прах, он просто превратился в космическую ледышку.
— Но где же звёзды?! — вдруг спохватился Лён.
— Надо включить — и будут, — уверенно подал идею грифон.
Всё у него надо включить! Звёзды включаются, как солнце? Тоже нажатием рычажка? Не солнце это, а просто лампа в вышине! А звёзды настоящие!
— Ты можешь сделать сколько угодно солнц, — невозмутимо откликается грифон.
Он не поверил и продолжал облёт по огромному кругу. Он видел много иных земель — за горами, замёрзшими морями. И вот, когда забрался он далеко на юг, грифон, дотоле молчащий, снова подал голос:
— Край мира, — сказал он. За горами была непроницаемая тьма, как великая бездна, поглощающая звёзды.
Вернувшись во дворец, он долго думал, бесцельно бродя по тронной зале и подолгу застывая перед панорамой безжизненного чёрно-белого мира за окнами. Грифон покойно лежал в мирной позе возле алмазного трона и только следил невозмутимыми янтарными глазами за магистром.
Лён ничего не понимал — всё ранее представлялось его понятиям иным. Дворец Эйчварианы, горы Кентувиора, сторожевая башня Гоннерат, развалины Стовираджа, море Грюнензее, остров Рауфнерен и даже развалины хранилища Большого Кристалла были тут. Но в то же время мир Гедрикса оказался ограничен со всех сторон, он замкнутое пространство! И что там — наверху? Что представляет из себя это чёрное беззвёздное небо? На этот вопрос грифон с уверенностью отвечал, что небо — это небо! Как ещё может быть? Границы огромного пространства, на котором могла разместиться Европа, он назвал "край мира", и для него в этом всё было ясно.
— Если мы полетим с тобой наверх, — допытывался дивоярец, — куда мы попадём?
— Мы стукнемся о небо, — говорил грифон.
Наконец, он устал и сел на единственное место, где было можно отдохнуть — на трон. Так, сидя, он снова положил пальцы на рычаг, который "включил солнце". Лежащий у ступеней грифон поднял голову и посмотрел на Лёна своими умными глазами.
— Хороший мир — зелёный мир, — сказал он.
— Для хорошего зелёного мира нужно тепло и солнце, а не какая-то лампа, — проворчал дивоярец, устав от загадок этого сфинкса.
— Дожми до упора, — ответил терпеливый слуга и снова показал когтем на рукоять.
Одним движением Лён утопил стержень в подлокотнике, и тотчас холодный, мертвенный свет за окном преобразился в яркий, тёплый свет солнца! А затем снаружи всё заволокло паром.
— Иди спать, магистр, — позвал его грифон, — Пусть мир пока оттаивает, всё равно до завтра ничего не видно будет.
Усталый Лён потащился следом за четвероногим слугой и тот привёл хозяина в большую спальню, а в ней стоял уже накрытый стол с горячей едой.
— Откуда это? — изумился дивоярец, который помнил, что немного ранее дворец был удручающе пуст.
— Я слуга, я делаю удобно, — туманно объяснил грифон.
Была, кажется, ночь. И наступил далее день — всё, как положено нормальному, живому миру. И вот Лён, прекрасно отдохнув, выкупался в чудесном бассейне, позавтракал замечательными блюдами, непонятно откуда взявшимися. Но тот, кто угощался от волшебной скатерти, уже не удивляется таким чудесам. Многие дивоярцы умеют из ничего делать что-то, а здесь этим занимается грифон — только и всего.