Зелёная волна неслась на разорённый Сильвандир, жадно поглощая сгоревшие деревенские постройки, оставленные городки, опустевшие замки. Взрывали на возвышенностях землю пухлые ростки и тут же рвались в небо, разрастаясь в огромные дубы, платаны, грабы. По склонам сбегали смешанные толпы липы и берёз. В укромных уголках селились пышные орешники, рябины, черемухи. Берега рек мгновенно заросли ольховником и ивой. На бывших дорогах встали непроходимой стеной густые пихтовые ряды. Зелёная волна пронеслась почти по всей земле опустевшего королевства и стала затихать у восточного края, всё более мельчая и обрамляясь цветущей черёмухой, конским каштаном, ясенем, клёном. Всё завершилось широкой полосой цветущего шиповника — колючими зарослями которого как будто были языком природы, и она сурово говорила: путь закрыт!
Накануне, до выхода восточной части Сильвандира.
Было уже совсем темно, когда утомлённое сборами и переживаниями население восточного Ворнсейнора успокоилось в своих домах, к дому с лекарской дудкой на вывеске подошла женщина в тёмном плаще, с капюшоном, накинутым на голову, хотя погода была довольно тёплой. Фонари по позднему времени уже не горели, и лица её нельзя было разглядеть. Возле самой двери посетительница осторожно огляделась: не видит ли кто, что она стучится ко врачу? Наверно, очень деликатное дело было у неё, если решилась она в такой поздний час — уже заполночь — искать помощи у лекаря.
На требовательный звон колокольчика вскоре послышались шаги, и недовольный голос произнёс:
— Не принимаю сегодня! Всё уже упаковано к завтрашней отправке.
— Господин Фазиско, мне очень надо, — умоляюще проговорила женщина в дверную щель.
— Ну что за срочность?! — сердился за дверью лекарь, — Роды, что ли у кого? Приспичит же в такое время!
Продолжая брюзжать, он отодвинул пару засовов и впустил ночную посетительницу.
— Жди здесь, — неприветливо буркнул он, оставляя посетительницу в прихожей, а сам направился со свечой в соседнее помещение. Видно, что подняли лекаря прямо с постели: был на нём халат и ночной колпак, а также тёплые меховые тапки. В доме царила неприбранность и следы сборов — господин врач тоже готовился к переезду на новое место.
— Сейчас, — забормотал он, заглядывая за упакованные баулы и коробки, — где у меня саквояжик?
Найдя искомое, он обернулся, и отпрянул, едва не упав через узлы и чемоданы.
Посетительница не послушалась, прошла следом и теперь эта высокого роста женщина стояла перед лекарем, сбросив с головы капюшон и распахнув тёмный плащ.
— Так, так, — с расстановкой процедил эскулап, — с чем пожаловали, госпожа Брунгильда?
Та не ответила сразу, но отвела от невысокого, щуплого эскулапа свой твёрдый взгляд, осмотрела помещение и протянула руку к стулу. Тот с готовностью подскочил к валькирии с любезно растопыренными подлокотниками. Фазиско, не глядя, нашарил сзади ногой табуретку и тоже присел. Очевидно, намечался разговор.
— Я понимаю, у вас, очевидно, ко мне вопросы, — учтиво начал мэтр Ручеро.
— Правильно понимаешь, Лембистор, — с усмешкой согласилась дивоярская волшебница. — Вопросы есть. А не ответишь: на себя пеняй — сидеть тогда тебе в садке и жрать червей.
— Начало хорошее.
— Итак, есть некоторые странности в последней истории с моим учеником… — начала Брунгильда.
— Это вы про то, что он оказался королевским сыном? Я тут ни при чём, это всё ваши интриги, — торопливо заговорил Лембистор.
Валькирия грохнула по столу кулаком, и продолжала:
— Я говорю о Лёне.
— А! Чего он снова натворил? — невинно спросил Лембистор.
— Два года назад ты явился ко мне в лесную школу и рассказал сказочку про зону наваждения. Там, по твоему утверждению, спрятан кристалл с телом Пафа.
— Я этого не говорил, — быстро ответил демон.
— А я всё именно так и поняла! — рассердилась валькирия. — Я думала, что Лён отправился на зачарованную территорию. Он вернулся оттуда через месяц, вместе с Пафом, ничего не рассказывая об этом. Но вот теперь я вспомнила то название, которое ты дал в качестве ориентира — Дерн-Хорасад!
Недоумённый взгляд в ответ.