Дело шло совсем к вечеру, совсем уже смеркалось. И, судя по всему, принимать ночлег Лёну придётся прямо здесь — на взгорке. Хорошо, что у него с собой подарок Пафа — меховой плащ, а то ночи наверняка по раннему летнему времени прохладные. Никто так к замку не подъехал — хозяин не вернулся.
"Может, давно в отъезде, вот прислуга и обнаглела?" — сонно соображал Лён, укладываясь набок на сухом пригорке — Сияр уже улетел кружить под звёздами и ржать на Месяц.
Разбудил его чей-то топот и яркий свет факела. Сощурив со сна глаза, дивоярец разглядел всадника на бешеном жеребце — тот в нетерпении бил копытом в землю, хрипел, как барс, и свирепо фыркал. Всадник, свесившись с седла, пытался разглядеть при свете факела спящего у ворот человека.
— Ты кто такой? — раздался нетерпеливый голос. — Почему здесь лежишь?
— Так внутрь не пускают… — устало отозвался Лён.
— Кто не пускает?! Как посмели?!! Путника не приветить?!!! В пепел обращу мер-ррзавцев!
Ого, кажется, хозяин воротился! Сейчас наведёт порядок.
От мощного удара содрогнулись створки ворот — ну и силища была у господина!
— Ленда, Бакида, спите вы там, что ли?! Чем занимаетесь в моё отсутствие?!!
За воротами началась суета, причитания, замелькали огни.
— Что? Не пойму что вы там бормочете! — кричал грозный хозяин в окошко, створку которого выбил с одного удара.
— Сейчас, сейчас, батюшка, сейчас, родимый! — орали оттуда.
— А? Я не слышу!
— Сейчас, говорю! Засов заклинило!
— При чём тут засов?! — гневно разразился витязь, мощно потрясая ворота.
— Да не толкай ты! Хуже только! Сейчас багром поддену!
— Ты почему, Бакида, гостя не пустила?!
— Какого гостя?! А? Не знаю никакого гостя! А? Болтался тут какой-то оборванец, просил чего неведомо — я всех пускать должна? Да не тряси ты, князь — мешаешь только!
— Это мой дом, Бакида, а не твой! Ты, кажется, забыла, что я тебя так же с дочерью впустил? — крикнул князь, свешиваясь с седла, чтобы заглянуть в окошечко.
— Так мы, батюшка, всё для тебя, для тебя стараемся! Ночей не спим, куска не доедаем, все стережём твои хоромы, все бдим! А то нагрянут враги да все и разграбят. Откуда я знаю, кто он такой — может, лазутчик вражеский!
Внутри, наконец, что-то громко ухнуло, послышался металлический удар, и ворота с трудом стали отворяться. Князь спрыгнул с седла и сильной рукой попятил непослушную створку, открывая дорогу гостю.
— Вот скаредная баба! — с досадой бросил он, отряхивая плотные кожаные перчатки.
Теперь Лён мог получше разглядеть его. Высокий, выше своего гостя дивоярца, шире в плечах и мощнее статью. Одет в странные латы, покрытые поверх металла эмалью, отчего казалось, что они пылают собственным багряным светом, а не отражают свет факелов. Красный, переливающийся плащ, высокий шлем с позолоченным драконом наверху мешал разглядеть лицо. Но разглядывать было некогда — хозяин жилища заговорил с той, кого назвал Бакидой.
— Откушай, зятёк, хлеб-соль! — усердно кланяясь, приговаривала женщина — пожилая, круглая, богато, но безвкусно одетая. Она оправдывалась перед разгневанным князем, через слово приговаривая "откушайте хлеб-соль, зятёк", при том усердно подсовывая под нос зятьку этот самый хлеб-соль — большой румяный каравай. Голос её, какой-то неопределённый, журчал с утомительным однообразием, как будто завораживал. Говорила она быстро, словно роняла слова, как горох, и вскоре действительно оболтала уставшего князя и заставила его и гостя оторвать и съесть по кусочку хлеба. Уж после этого было как-то неудобно ругать хитрую старуху.
Гнев князя улёгся, он расстегнул на своем коне подпруги, сбросил наземь упряжь и, больше не заботясь о своем животном, позвал за собой гостя, приглашая пройти в дом. Лён заметил, что коня хозяйского никто не принял — тот сам пошёл по двору и зашёл в открытые двери сарая. Ну и порядочки, однако, в княжьем доме.
Просторный зал не был освещён, и очаг был холоден — хозяина явно тут не ждали.
— Ну велел же: всегда будьте наготове к моему приезду! — с досадой говорил тот, обходя помещение и обнаруживая то там, то тут непорядок.
— Темень, грязь, холод! — в сердцах бросал он.
И тут сделал нечто необычное, чего Лён никак не ожидал: резко повернувшись вокруг себя, князь обвёл холл вытянутой рукой, и от его пальцев полетели огненные стрелы! В одно мгновение зажглись факелы на стенах, загорелись свечи и запылали в огромном камине брёвна! Помещение мгновенно осветилось, открылись подробности действительно плохой работы прислуги: везде неприбрано, вещи валяются не на местах, какие-то тряпки накиданы по углам.