Харпер сидел в глубоком кресле, откинувшись на спинку, и с усмешкой смотрел на меня.
— Ладно, вставайте, вставайте, — до странности равнодушным тоном произнес он. — Но поаккуратнее. Только попробуйте запачкать своей кровью мой ковер!
Но когда я поднялся на ноги, Харпер тоже мгновенно вскочил с кресла, как мне показалось, чтобы снова начать меня избивать, однако он, схватив меня за левый лацкан пиджака, почему-то вдруг спросил:
— У вас есть пистолет?
Я только молча покачал головой.
Он похлопал по моим карманам — наверное, чтобы убедиться в этом самому, — затем оттолкнул меня в сторону.
— Там, в ванной комнате, есть несколько салфеток. Идите и вымойте лицо. Только дверь оставьте открытой. И, пожалуйста, без шуток.
А что еще мне оставалось делать? Идти и мыть лицо… Как ни странно, в ванной комнате было окно, но, даже если бы из него и можно было бы выпрыгнуть, не рискуя сломать себе шею, вряд ли я рискнул бы пойти на это. Во-первых, Харпер сразу же все услышал бы, а во-вторых, куда мне, собственно, бежать, где прятаться? В принципе ему стоило лишь позвонить вниз портье, и не позже чем минут через пять-шесть полиция была бы здесь. Но ведь он почему-то до сих пор этого не сделал! Почему? Может, будучи иностранцем, он просто совсем не хочет впутываться в местные проблемы, выступать в суде в качестве потерпевшего и свидетеля?.. Ведь его, в конце концов, ничего не лишили, поэтому, если я сумею проявить должную покорность и даже чуть всплакнуть от страха предстоящей расплаты, может, он предпочтет все забыть? Особенно учитывая ту поистине звериную жестокость, с которой он меня только что бил…
Увы, это была моя логика мышления. Мистер Харпер, к сожалению, думал, мягко говоря, совсем иначе. Впрочем, можно ли ожидать хотя бы самой обычной человеческой порядочности от таких, как он?! Думаю, вряд ли…
Выйдя из ванной комнаты, я увидел, что Харпер уже подобрал валявшуюся на полу книжку дорожных чеков и теперь неторопливо засовывает ее обратно в глубь портфеля. А вот вырванные мною листки по-прежнему лежали на покрывале кровати. Увидев меня, он тоже взял их и показал пальцем на дверь в гостиную:
— Теперь туда.
Когда я оказался внутри, он быстро прошел мимо меня к входной двери и запер ее на задвижку.
У боковой стены стоял высокий шифоньер с мраморной крышкой, на котором можно было видеть ведерко для льда, бутылку греческого бренди и несколько пустых бокалов. Харпер взял один из них, затем пристально посмотрел на меня:
— Садитесь. — Он кивнул на кресло, стоявшее у письменного стола: — Вон там.
Я покорно, даже не пожав плечами, выполнил его приказ — выбора у меня все равно не было. Кроме того, кровь из разбитого носа продолжала сочиться, голова трещала, как после хорошей пьянки…
Харпер плеснул в бокал немного бренди, поставил его на стол рядом со мной. На какой-то момент мне показалось, что самое страшное уже позади. Ведь не предлагают же человеку сесть за стол и выпить, если хотят отдать его в руки полиции, правда же? Наверное, сейчас последует беседа на темы морали, в ходе которой я расскажу ему печальную историю моего фатального невезения, а в самом ее конце слезно заверю, что искренне раскаиваюсь и клянусь больше такого никогда-никогда не делать. Он же, чуть не плача от собственного великодушия, не сомневаюсь, решит дать мне еще одну возможность доказать миру, что я не совсем пропащий человек! Во всяком случае, пока еще не совсем пропащий человек.
Увы, состояние это длилось совсем недолго. Иллюзии вообще долго никогда не длятся, это факт.
Вальтер Харпер налил бренди себе тоже и, накладывая в бокал кубики льда, повернул голову ко мне:
— Попались на таком деле впервые, Артур?
Я высморкался, чтобы иметь время подумать, затем осторожно ответил:
— Точнее говоря, впервые поддался соблазну сделать такое, сэр. Сам не знаю, что на меня нашло. Может, виной всему то самое бренди, которое я пил с вами. Поверьте, сэр, такими делами я вообще никогда не занимался. Даже в голову никогда не приходило…
Он повернулся и в упор посмотрел на меня. И снова его лицо вдруг стало ни старым ни молодым, ни молодым ни старым, а почему-то белым как мел и отрешенным, причем губы шевелились как-то странно, совсем не как у нормальных людей… Мне уже не раз приходилось видеть такие лица, поэтому я сразу же внутренне напрягся. Приготовился к самому худшему. Рядом со мной на столе стояла металлическая настольная лампа. «Интересно, а что, если треснуть его по голове этой лампой до того, как он набросится на меня?» — невольно подумал я.
Однако Харпер даже не пошевелился. Вот только глаза его вдруг засверкали… Последовало долгое молчание. Наконец он прервал его:
— Прежде всего вам придется кое-что усвоить, Артур. Причем полностью и без вариантов. Все, что вам только что пришлось испытать в спальне, было не более чем легкой разминкой. Если мне, упаси вас господь, придется заняться вами всерьез, вас вынесут отсюда на носилках. Причем никому до этого не будет дела. Кроме, конечно, лично вас. Просто я вернулся к себе в номер и застал вас за попыткой меня ограбить. Вы попытались силой пробить себе путь отсюда, и мне пришлось защищаться. Вот как все это будет выглядеть, чему все, само собой разумеется, полностью и с огромным удовольствием поверят. Так что лучше давайте постараемся обойтись без глупостей и вранья. Пробовать угрожать мне или разжалобить баснями, боюсь, не стоит. Это в ваших же интересах, уж поверьте. Ну как, понятно?
— Сэр, я искренне раскаиваюсь и прошу меня простить…
— Выложите содержимое ваших карманов вот сюда, прямо на стол… Все до последней мелочи.
Я молча повиновался. Он внимательно все осмотрел и даже потрогал: мои водительские права, карточку вида на жительство… Затем очередь дошла и до отмычки, которую он нашел в потертом кошельке для мелких монет. И хотя я предварительно спилил у нее круглую ручку, сделав вместо нее аккуратную прорезь, чтобы поворачивать ее при помощи мелкой монетки, она оставалась довольно длинной — около двух дюймов — и в общем-то заметно тяжелой. Вес, собственно, ее и выдал. Харпер с любопытством осмотрел отмычку.
— Вы что, их сами изготавливаете?
— Нет, сэр. Я сделал только вон ту прорезь, — честно сознался я, поскольку в чем, в чем, а в этом врать было просто нелепо.
Он довольно кивнул:
— Что ж, уже лучше. Надеюсь, так будет и впредь. Ладно, поехали дальше. Итак, нам известно, что вы дешевый сутенер и что при случае готовы украсть у случайно подвернувшегося клиента его дорожные чеки. Даже из его номера в отеле. Скажите, а вторую подпись на них вы тоже делаете сами?
— Да, сам.
— Значит, занимаетесь и подделкой документов тоже. Тогда повторяю свой вопрос еще раз: вы когда-нибудь попадались раньше?
— Нет, сэр, никогда.
— Вы уверены?
— Да, сэр, абсолютно уверен.
— Вы состоите на учете в полиции?
— Здесь, в Афинах?
— Давайте с Афин начнем.
Я чуть поколебался.
— Ну, как бы это поточнее сказать?.. Не совсем на учете, но… Вы имеете в виду нарушения ПДД?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Артур, так что советую вам прекратить ходить вокруг да около и тянуть резину. Ни к чему хорошему, поверьте, это вас не приведет.
Совершенно ненамеренно я вдруг громко чихнул, после чего у меня снова из носа пошла кровь. Не потекла, конечно, а засочилась, но все равно и больно, и неприятно. Причем не всегда понятно, что хуже… Харпер недовольно вздохнул, но все-таки бросил мне несколько бумажных салфеток с мраморной крышки шифоньера.
— В общем-то я понял, кто вы такой, еще там, в аэропорту, но не думал, что вы окажетесь настолько глупы, — продолжил он, когда увидел, что я уже вытер лицо и остановил кровь, прижав салфетку к носу. — Зачем, скажите, вам, интересно, понадобилось врать этой — как там ее? — Кире, что вы еще не успели поужинать?