— Клаус, перестань, пожалуйста! — Эллисон прижалась к спине Лютера.
Диего направился к Клаусу, но путь ему преградили призрачные глубоководные. Вид у них был угрожающий, даже когда они ничего не делали — по крайней мере людям так казалось. Пятый понимал их устный язык и язык их тела тоже, и угрозы не видел.
В отличие от Диего.
— Вопрос в том, что мы выберем. Смерть Бена и жизнь с этим выбором, или смерть всего живого. Кто мы такие, чтобы приговаривать мир к такому концу?
Клаус смотрел на них, но будто не видел. Потом моргнул, и тем самым сморгнул морок. Призраки Пятого исчезли, и на кухне перестало быть тесно.
— Бен и мой брат тоже. Но всё, что происходит — больше нашей семьи. — Клаус спрятал лицо в руках. — Вы должны были увидеть, что он принесёт в этот мир. Простите.
Он поёжился, развернулся и поднял плед.
— Мне нужно отдохнуть. Я поеду домой, — и ушёл.
Пятый сощурился, глядя на удаляющуюся фигуру брата, потом выпустил Ваню из рук и потянулся за чемоданом.
— Знаете, все эти годы в Апокалипсисе меня поддерживала на ходу только одна мысль. Я вернусь к семье, и мы всё остановим. Я с ней засыпал и просыпался, — он тихо хмыкнул, а потом так же развернулся. — Похоже, детские мечты на то и детские, чтобы не сбываться. Наслаждайтесь последними днями на суше.
Пятый с трудом мог совладать со злостью и горечью разочарования. Конечно, он и раньше понимал, что его семья не встанет на его сторону. Они были сложными, со своими представлениями о мире, справедливости и добре.
В его мире были только серые краски.
Он уже зашагал к дверям, как с ним поравнялась Ваня. Шла она явно не за ним, а чтобы остановить Клауса, и Пятый поймал её за рукав и остановил.
— Я с ним поговорю.
— Пятый, если всё так серьёзно, нам лучше держаться вместе, — заговорил Лютер. Пятый обернулся, выпустил ванин рукав и процедил:
— Не путайтесь под ногами. Вы слишком наивные, чтобы понять, и толку от вас никакого.
И, не глядя ни на Ваню, ни на остальных, вышел, с каждым мгновением прибавляя шаг.
В прихожей у двери нашёлся Пого. Он обернулся и сощурился, смерив Пятого взглядом:
— Добро пожаловать домой, Мастер Пятый.
Первый раз за весь этот вечер он услышал то, что так хотел услышать все эти годы. Но это не принесло ему утешения, и от этого чувство пустоты и одиночества накатило с новой силой. То же, из которого он так долго выбирался.
Пятый мотнул головой.
— Печально это признавать, но это не мой дом. Мой на Монмартре.
— Вам он всегда нравился.
Пятый кивнул. Сощурился и на выдохе спросил:
— Пого… он знал, что случится? Мне нужен честный ответ.
Пого опустил взгляд, перебрал пальцами по ручке трости и покачал головой:
— Нет. По его расчётам Апокалипсис был вызван другим воспитанником…
— Значит старик Реджинальд, в конце концов, и правда был полным кретином, — Пятый хмыкнул запрокинув голову. Потом опустил. — Клаус на улице?
— Да.
— Что ж. Удачи тебе, Пого, — и выскочил на улицу, сжимая в руке чемодан и запахивая на ходу пиджак.
Клаус не успел уйти далеко.
— Уже уходишь, Пятый? — спросил он, не оборачиваясь.
Дверь у Пятого за спиной закрылась с грохотом, а он сам в несколько шагов преодолел разделяющее их с Клаусом расстояние, и встал рядом. Вдохнул холодный воздух и выдохнул облачко пара:
— Не вижу повода задерживаться. Никто, кроме тебя меня всё равно не слышит. И уж тем более никто в этом доме мне не рад, — он издал тихий смешок. — Не хочешь пропустить по чашечке кофе? Я умираю от голода и нехватки кофеина.
Он замер, ожидая, что Клаус откажется, и готовясь собирать остатки своих детских надежд, чтобы выбросить их на задворки разума.
Может, Куратор была права, не позволяя ему видеться с семьёй. Встреть они его так раньше, он бы не захотел мир спасать.
— Я бы тоже не хотел слышать, — тихо заметил Клаус. Но Пятый всё равно разобрал его слова, и уже кивнул было, собираясь отойти. Клаус тем временем привстал на цыпочки, выглядывая машину, и тут же обернулся: — Насчёт еды, не уверен на сто процентов, но у меня дома точно есть кофе и турка.
По его убитому виду было понятно, что ему сейчас пришлось тяжелее всех. И всё-таки, он улыбался.
— Что скажешь?
Пятый осёкся.
— Ты… меня в гости зовёшь? — он растерялся. — Уверен? Потому что к моему гадкому характеру, как ты можешь видеть, прилагается свора рыболюдей и прочих тварей.
— После того, что я сегодня видел, твои лупоглазые друзья — милейшая компания. Да и как только полегчает я их скрою. — отозвался Клаус, забираясь в подъехавшее такси, и отодвинулся к дальней двери. — Запрыгивай уже, Пятый.
Пятый поёжился, выдохнул ещё облачко пара и послушно забрался в машину, устроив чемодан на коленях.
Он не был в городе почти семнадцать лет, и теперь следил за дорогой, вспоминая затопленные улицы. Машину немного заносило на поворотах, и водитель явно слегка превышал скорость, но Пятый всё равно успевал прочитать вывески, названия улиц и иногда рассмотреть людей.
Он даже заметил универмаг Братьев Гимбл, с которого когда-то началась его Одиссея.
В котором он нашёл Долорес.
И пока Клаус рассказывал о кофе — прежде чем он уснул — Пятый перебирал в пальцах стеклянный шарик с огоньком Долорес.
Потом такси остановилось у двери в салон Клауса. Пятый видел его на записях в Комиссии столько раз, но внутри оказался впервые. Он замер, рассматривая в полумраке эзотерические безделушки, и двинулся снова только когда Клаус включил свет на лестнице.
В самой квартире было намного больше света. Разные лампы — разной формы, с разным стеклом и материалом, по всей комнате. Пятый испытал детский восторг от такого разнообразия — тёплый свет всё ещё был чем-то, от чего его настроение поднималось. Он его завораживал, как завораживает мотыльков.
Внешне, конечно, Пятый себя никак не выдал.
Оставил чемоданчик у двери и кинул сверху пиджак.
— Добро пожаловать. Мой угол — твой угол, пусть и ненадолго. Этот конец света прям не к месту, — Клаус сбросил плед и снял мокрые насквозь кеды, тут же скользнув к ковру и зарываясь в ворс пальцами. Другого намёка Пятому было не нужно, так что он, нисколько не смутившись, стянул ботинки и носки. Он не только умел жить по чужим правилам, он теперь жил в Европе и привык, что носить обувь в квартире не принято.
А ещё ему нравилось чувствовать деревянный пол, керамическую плитку и ковры на ощупь. Кожей. Ступнями.
— Кофе в ящике в углу. Действуй, — сообщил Клаус. — А я пока… Соображу перекусить.
Пятый кивнул и закатал рукава рубашки, достал кофе и там же рядом нашёл турку. У турки явно была своя история ещё до того, как она оказалась у Клауса в тумбочке, это было видно по чёрным разводам на донышке и следам от кофейных эфирных масел на стенках. Пятый крутанул её в руках, потом засыпал кофе и потряс. Залил водой, поставил на плиту и зажёг огонь. Отступил в сторонку, опёрся о столик рядом и скрестил руки на груди, наблюдая за Клаусом.
Из-за плавных движений и внешнего вида, Клаус выглядел как волшебник, даже когда просто готовил. Он заметно расслабился, отвлекаясь на кухонную магию, и Пятому стало не так тревожно. Он то смотрел на брата, пританцовывающего в процессе нарезки и обжарки, то на свой кофе, и коротко заметил:
— Не хочу показаться жутким, — он прокашлялся. — Но сейчас ты очень похож на отца.
Потом осёкся.
— На твоего отца. Не на нашего.
Клаус рассмеялся. Он как раз заканчивал колдовство над рисом.