— Не представляешь как я этому рад, — он провёл дегустацию и добавил соли. — Я много нахватался от Оуэна и Ханны, но годы, проведённые в нашем чудесном доме никуда не деть, и я это всё ещё я. Великое разочарование. Видимо, поэтому мне и не суждено приготовить идеальное блюдо.
Клаус вздохнул, выключил огонь и разделил рис на порции.
— Что ещё написано про меня в файлах этой твоей Комиссии?
Пятый снял турку с огня, погасил свою конфорку и разлил кофе по чашкам, отставил турку и теперь стоял с кружками в руках.
— В досье в основном характеристики, детские травмы, ничего особенного. Но у меня есть доступ к Коммутатору Вечности, потому что я вроде как… — он двинул бровями, но в подробности решил не вдаваться. — Любимчик босса. Я бывало уносил кофейник с её кухни, запирался, выбирал кого-то из вас и случайную дату и просто… смотрел, как проходит ваш день. Я знаю, что это звучит ужасно, я просто… — голос у него дрогнул и он решил не договаривать и просто отвёл взгляд.
— Расслабься, — Клаус потанцевал к столику в центре комнаты и поставил на него тарелки. Указал Пятому на диван, а сам плюхнулся на подушку на полу. Пятый поставил одну чашку рядом и, как и предлагали, опустился на диван. — Я привык к десяткам призраков вокруг, что мне будет от ещё одной пары любопытных глаз. А мне вот приходилось гадать, как проходят дни наших братьев и сестёр. А карты, знаешь ли, не очень подробные рассказчики.
— Коммутатор тоже. Расскажешь своими словами? — Пятый прихлебнул кофе, не сводя взгляда с брата.
Клаус пожал плечами и обернулся на комод. Пятый проследил за его взглядом и увидел ряд рамок. На одной из фотокарточек был Оуэн с матерью, а на другой — Клаус с родителями.
— Мне в жизни повезло однажды — когда я постучал в дверь к этим людям. Они дали мне то, о чём я и мечтать не мог — семью. Я никогда не забывал наших братьев и сестёр, но это другое. Не знаю, как объяснить. В том доме я чувствовал себя в безопасности. — Клаус закусил губу и качнулся. — Бабушка Маргарет умерла до моего появления и стала призраком изменившим мою жизнь. Можешь себе представить? Как я сходил с ума и боялся обитателей склепа, а тут один призрак и… —он хлопнул себя по бёдрам и улыбнулся, — И я влюбился в свою способность, понял её суть, как мне кажется. Но наверняка неправильно, как считал бы Реджинальд. Я помогал призракам заканчивать их мирские дела, прощаться с родными. Слушал истории скучающих местных — некоторые из них умерли больше сотни лет назад, представляешь? В восемнадцать лет начал видеть ауры, вот уж где новая неожиданная грань моих сил. Это что-то невероятное, Пятый. Кстати, твоя аура очень сильная. Ты одним своим появлением практически в нокаут меня отправил. И она отличается от остальных, сильнее и темнее. — Клаус поднял руки и перебрал пальцами в воздухе у собственного лица, — не в смысле, что она злее, а насыщеннее. Плотная и концентрированная, такое свечение редкость.
Он взялся за край тарелки, подтянул её ближе к себе и продолжил.
Пятый слушал его, склонив голову на плечо и ловя каждое слово, как околдованный. Клаус говорил певуче, и голос у него был мягкий. Рядом с ним хотелось закрыть глаза и расслабиться. Одно дело смотреть со стороны, другое дело слышать истории из первых уст, ловить интонации и узнавать, что на самом деле важно. На упоминание своей ауры он только дёрнул головой и тихо хмыкнул: он гордился тем, кем стал. Но выбора у него не было.
— Примерно тогда же размеренная жизнь перестала быть таковой. Ну, рано или поздно это должно было случиться, люди же болтают. В итоге я стал местной достопримечательностью, медиумом к которому стояли очереди и приезжали из других городов. Мне очень неловко за то время перед родителями. Им было очень непросто, но они никогда не отворачивались от меня, — закусил губу и помолчал. — И в итоге через несколько лет я вернулся сюда, открыл салон, встретился с родными. Узнали про силу Вани. Тренировки с ней были тем ещё приключением. Ты бы только знал, сколько мне прилетало предметов в лицо.
Клаус посмеялся и посмотрел брату в глаза.
— У меня была счастливая жизнь.
Пятый сдержанно улыбнулся:
— Отрадно слышать, Клаус, — он опустил взгляд в кружку и не сразу решился снова заговорить: — Но я понимаю это чувство. Когда ты находишь семью где-то ещё. И они… делают тебя счастливым.
Говоря так он чувствовал себя виноватым. Он даже не попытался дать своим родным шанс, но постоянно помнил, что там, на Монмартре…
Его действительно ждут.
Клаус заговорил снова:
— Ты ведь ошибаешься, Пятый. В том, что никто тебе не рад.
— Всё в порядке, если это так, Клаус. Правда, — он покачал головой. — Я понимаю. Я просто… надеялся на что-то другое, наверное. Интересно, что бы Долорес сказала, — сделав ещё глоток, он отставил и свою чашку и потянулся за своей порцией риса. — Наверное, что-нибудь вроде «Ну, ты так-то не очень приятный парень, Номер Пять, ты не можешь их осуждать».
— Ты идиот не меньший, чем считаешь всех нас, — Клаус закатил глаза. — Первое, что сделал Диего при нашей встрече — отвесил леща и чуть не побил, а мы так-то в очень дружественной обстановке воссоединялись. А ещё, мне кажется, ты всё же как-то обошёл слух Эллисон и умудряешься врать сейчас, что всё хорошо, — он шмыгнул носом и ухватился за другую тему. — А Долорес — это твоя босс?
— Я не вру, я понимаю. Логично, что никто не будет мне рад, учитывая мой характер и обстоятельства, в которых я вернулся, — Пятый махнул вилкой. Не успел начать есть, смерил Клауса взглядом и хмыкнул. Отставил тарелку и сунул руку под рубашку, достал стекляшку с огоньком Долорес и снял её с шеи.
Протянул её Клаусу.
— Это Долорес, — он дождался, пока брат возьмёт стекляшку в руки, и сцепил руки в замок. Говорить правду о Долорес было больно. — В мире не осталось никого, кроме меня, поэтому я нашёл Долорес. Это… — он закрыл глаза. — Она была… манекеном. Дизайнерским манекеном из магазина здесь неподалёку, я вкрутил в неё лампу, и следил, чтобы она никогда не погасла. Она всегда со мной. Я любил её. До сих пор люблю, — он опять шумно вздохнул и пожал плечами. Снова взялся за свою тарелку и начал, наконец, есть. — Одиночество может творить забавные вещи с разумом. Рис, кстати, потрясающий.
Прошло четыре года, но он по-прежнему не мог перестать радоваться возможности есть вкусно. Чувствовать разные вкусы и ароматы.
Клаус благодарно кивнул, но на Пятого не смотрел. Пока тот уплетал космически вкусный ужин и разве что не уходил в счастливый транс, он внимательно изучал огонёк Долорес у себя на ладони.
— Эй, Долорес. Спасибо, что помогла моему брату выжить, — сказал Клаус. Пятый замер, и кивнул, скорее самому себе. Если кто-то и мог его понять, то, наверное, только Клаус.
Клаус выдержал паузу.
— Забавно, правда? Как я всю жизнь стремился к одиночеству, а ты не мог от него убежать.
— Согласен, — Пятый кивнул. Собрал остатки риса на своей тарелке, сунул в рот и отставил посуду обратно на стол. Снова пришла очередь кофе. — Ну, были и положительные моменты в том, что я там застрял. Кроме того, что я преисполнился познания о древних и их мирах, и научился убивать всё что движется… — он вскинул брови. — Помнишь, как я в детстве терпеть не мог, когда меня трогали? Это в прошлом, — прихлебнул кофе и, наконец, задал вопрос, который давно стоило задать. С момента, когда они вообще вошли. — Как ты себя чувствуешь, Клаус?
Клаус вернул огонёк Долорес и сделал шумный вдох. Выдох. Выдержал паузу, прислушиваясь к себе, и только потом ответил:
— Я в порядке. Физически. Но… — Он сцепил руки в замок у себя на коленях и опустил глаза. — Сегодня мне приснился кошмар, но это был не совсем сон. Будто я был в мире этих тварей. Не совсем там, конечно, а где-то между. Такое уже бывало раньше, но только в трансе. А сейчас оно будто навсегда осталось со мной.
Он вопросительно взглянул на Пятого, и Пятый, убирая стеклянный шарик под рубашку, встревоженно нахмурился.