Пятому хотелось огрызнуться, но сейчас явно было не время. Он заглянул в портал, пытаясь высмотреть следующего монстра в непроницаемой темноте.
Их тряхнуло снова. Даже глубоководные как-то притихли. Из портала когтистая лапа, кожа с которой свисала как лоскуты. Одни только рыбьи кости, будто перед ними был гигантский уродливый левиафан.
А может, левиафан это и был.
— Какого хрена? — сказал Лютер. Пятый заметил краем глаза, как он отшатнулся к Эллисон, даже после смерти защищая сестру. Диего принял боевую стойку, готовясь начать крушить рыбьи черепа и убивать чудовищ в любой момент.
Пятый сделал вдох, выпустив в лапу остатки патронов, и только разозлил левиафана.
Из портала появилась когтистая голова, полная щупалец от разных кракенов, от разных других чудовищ, другая лапа, а следом и мощные ноги.
— Я бы восхитился вашей изобретательность, но вышло по-настоящему уродливо, — успел сказать Пятый, прежде чем его обхватили цепкие пальцы и подняли над руинами Академии. Как ребёнок поднимает погремушку, чтобы ударить ей под землю, так левиафан замахнулся Пятым, сжимая его.
Дышать Пятый больше не мог, а сломанные рёбра заныли с новой силой.
В глазах стремительно темнело, и на границе сознания Пятого промелькнула единственная мысль — очень дурацкая. Пятый подумал, что в таком бою хотя бы умереть не стыдно. С такими напарниками. С такими монстрами.
Ради благой цели.
А потом, сквозь туман тёмной пелены усталости, он услышал голос Эллисон:
— До меня дошёл слух, что ты отпустил моего брата!
Левиафан разжал лапу, кинув Пятого к Клаусу. В этот раз падение пришлось на левый бок. Пятый выбил плечо, зато от резкой боли пришёл в себя.
Он зашипел, потом глубоко вдохнул и зашипел снова. Ему казалось, что на нём не осталось живого места.
— Он жив? Ваня, умоляю, скажи что-нибудь! — раздался где-то вдалеке голос Клауса. Пятый распахнул глаза и увидел обеспокоенное бледное лицо призрачной Вани. Протянул к ней здоровую руку, только чтобы обнаружить, что за всё это время он так и не выпустил револьвер.
Как будто это как-то могло помочь.
Он поднялся на локте. Заметил призрак Бена и удивлённо выдохнул:
— Ты здесь откуда? — но едва ли его кто-то, кроме Вани, услышал.
— А ты какого хрена здесь делаешь, аквариумист-любитель? — перекрыл его голос голос Диего. И пока Лютер разнимал братьев, Ваня взяла Пятого за здоровую руку и помогла ему встать.
— Ваня? — снова крикнул Клаус. Ваня тут же откликнулась, подтверждая, что Пятый в порядке. Левиафан, созданный специально для Пятого, разрывал защитный барьер как лоскутное одеяло.
— Ты можешь мне плечо вправить? — Пятый посмотрел на Ваню, и когда та мотнула головой кивнул, мол, не страшно. Он доковылял до братьев и направился сразу к Бену. Опёрся правой рукой, всё ещё с револьвером в руке, о Лютера и посмотрел на Шестого. — Я убивал монстров их собственной ворванью, — он отступил, чтобы Диего мог помочь с плечом, но не отводил глаз от Бена. Даже когда сустав с хрустом встал на место. — У меня есть немного, — он нащупал под рубашкой огонёк Долорес. — Это поможет? Ты должен знать! — он даже не мог сорваться на крик, только на сиплые, пропадающие восклики.
Бен прикусил губу.
— Бен, пожалуйста, — взмолилась Эллисон. Она оглянулась на Клауса, и Пятый понял, что силы Клауса на исходе.
— Шурши быстрее! — закричал Диего.
Бен смотрел прямо на Пятого. Ему в глаза. А потом медленно покачал головой, и Пятый всё понял ещё до того, как брат заговорил снова.
— Нет. Это не поможет. Для того, чтобы открыть портал, я… принёс в жертву. Вас, — его голос дрогнул, и Бен сжал кулаки. — И, чтобы закрыть его, так же нужно…
— Принести жертву, — одновременно выдохнули Пятый и Клаус.
Лютер перевёл взгляд с Пятого на Клауса, а потом снова на Бена:
— Нет, вы же не…
— Об этом и речи быть не может! — Эллисон преградила им путь и раскинула руки в сторону.
— Нам нужен другой план, — вторила ей Ваня.
— Я пойду. Я в этом виноват, я пойду, — начал Клаус, прежде, чем Пятый успел открыл рот. Он тоже едва стоял, да и Левиафан не сильно помогал, стремительно приближаясь к ним. — Дай мне Долорес.
— Никуда ты не пойдёшь, — Пятый насупился. Ему нужно было подумать. — Твоё чувство вины тут ни к чему, не говоря уже о том, что у тебя есть здесь жизнь, а я прожил достаточно и… — он осёкся. Остальные, может и останутся с Клаусом призраками. Но Пятый прекрасно знал, куда он уйдёт после смерти. В черноту полную звёзд и ярких красок, и не сможет с того света даже привет передать.
Он заплатил своей детской невинностью и посмертием за всё, что узнал.
— Жертва… — повторил он про себя, а потом вспомнил всё, что ему говорили жрецы. Всё, чему его учили. Всё, за что он заплатил.
Человеческие жертвоприношения — это хорошо, но нет ничего лучше чего-то эфемерного и необъятного, что не объяснить словами.
Юность.
Семья.
Любовь.
За ключ от всех дверей.
— Это так не работает, Клаус, — Пятый расплылся в улыбке. — Ты не можешь пожертвовать собой, Клаус, тобой должен пожертвовать я, а я не смогу, а ты мной тем более… — он сжал огонёк Долорес в руках. Любовь всей его жизни. Его путеводный свет. Та, кто помог ему выжить в утонувшем мире, и кто был его душой. — И всё равно этого будет недостаточно. Верно, Бен?
Бен кивнул. Пятый опустил голову, глядя на свой кулак.
— Ты пожертвовал нашей семьёй, — он открыл барабан своего револьвера и вытряхнул пустые гильзы. А потом вытащил из золотого ободка стекляшку с мерцающим в ней огоньком и вставил её вместо патрона. — Я пожертвую любовью всей своей жизнью.
Он прижал револьвер ко лбу, будто прощаясь, и тихо шепнул:
— Прости, — а следом вскинул руку.
Диего и Лютер встали рядом с ним плечом к плечу. Рядом выстроились несколько глубоководных воинов.
— Я постараюсь дать вам больше времени. Но лучше, поторопитесь, — сказал Клаус.
И Пятый двинулся к порталу. Каждый новый шаг давался ему всё с большим и большим трудом. В конце концов, Лютер придержал его, не дал рухнуть.
Левиафан загребал лапами рядом с ними, пытаясь снести мёртвых глубоководных, но они только слабо мерцали, и оставались на месте. То, что мертво умереть ещё раз не может.
В конце концов Пятый остановился и навёл пистолет на Бена, так и застывшего в неестественной позе с чернотой портала в груди и животе.
Рука у Пятого ходила ходуном, то ли от волнения, то ли от усталости и слабости.
Может, потому что он не был готов расставаться с Долорес и своей любовью к ней. А может, потому что держался на ногах только благодаря Лютеру.
— Диего, я бы оценил… — начал он. Договаривать было не нужно. Диего накрыл его руку своей, унимая тряску и помогая прицелиться.
— Ты сможешь, бро.
— Конечно смогу, — улыбнулся Пятый и выстрелил. Стеклянный шарик, крепкий и мерцающий огоньком будущего, даже не треснул, когда вылетел из дула. Его не задели ни когти левиафана, ни оружие ещё живых глубоководных.
Огонёк Долорес летел прямо к Бену и треснул, только пробив его грудную клетку и врезавшись прямо в сердце.
Пятый замер, затаив дыхание. А потом темнота вспыхнула. Раз, второй, третий. Как сердцебиение, и с каждым ударом жёлтый, тёплый свет становился всё ярче, превращаясь в жёлтое пламя, уничтожающее монстров на своём пути.
Чем сильнее оно разгоралось, тем меньше Пятый помнил Долорес. Лютер и Диего впечатали его в трупы глубоководных и обломки стен. Вдыхая строительную пыль, он ещё помнил её лицо, её голос и как она заставляла его чувствовать себя особенным.
Он всё ещё помнил тепло её любви. Её яркий свет.
А когда он поднялся, ничего не было. Ни монстров, ни их семьи.
Ни Долорес.
Он забыл её навсегда, чтобы остановить Апокалипсис.
— Сработало, — он посмотрел на револьвер у себя в руке. Ему никак не удавалось вспомнить, что именно он отдал, но, похоже, это было что-то достаточное ценное, чтобы древние боги приняли его жертву.