— Я зашел тебя поздравить с почетной грамотой. Да я бы и без того пришел к тебе, я давно собирался. Нехорошо получается. Одно время мы не поняли друг друга, не нашли общего языка и почти поссорились. В этом есть и моя вина. Но и ты слишком обидчив, во всем видишь только теневую сторону. Одним словом, как говорится, упрям, словно верблюд. — Батмунх засмеялся.
— Ты прав, Батмунх, — сказал, улыбаясь, Дорж. — Нашу распрю пора кончать.
Он заколебался, но потом решительно продолжил:
— Не надо путать деловые и личные отношения. Я решил, что ты, инженер, возгордился и презираешь меня, простого рабочего.
«Словно камень с души свалился, — подумал Дорж. — Действительно, соперничество из-за Уянги могло нас завести бог знает куда. Хорошо, что все прояснилось — настоящим мужчинам только так и следует поступать». Он оценил мужество Батмунха, которому, вероятно, нелегко было явиться с повинной.
Долгор внесла горячие бозы[19]. Выпили еще немного вина. Долго и мирно текла беседа за праздничным столом, словно встретились братья после многолетней разлуки.
— Дорж! — сказал вдруг Батмунх. — А ведь Дарийма уехала в госхоз. Она вчера брала справку, я лично ей бумаги подписывал.
Дорж лишился дара речи, но в следующую же секунду испытал радость: значит, Дарийма жива и с ней ничего не случилось!
— Дарийма будет работать в госхозе, — снова повторил Батмунх.
— В каком госхозе? — рассеянно спросил Дорж.
— В новом.
— Их несколько, новых-то. В каком именно?
— Кажется, в Селенгинском аймаке.
Уехала и слова не сказала, как же так? Эта мысль вытеснила все остальные.
Вернувшись в Налайху, Бадрангуй с головой окунулся в работу. Трудился он с каким-то яростным упоением, приводя в изумление других шахтеров. Он был искренне убежден, что наверстывает упущенное за несколько месяцев своего отсутствия в Налайхе. Товарищи относились к нему бережно, старались ничем не напоминать о пережитом, понимая, что это будет ему неприятно.
С Даланбаяром Бадрангуй до сих пор лицом к лицу не встречался. Во-первых, они сознательно избегали друг друга, а во-вторых, работали в разных забоях и в разные смены. Несмотря на тяжелую душевную травму, которую нанес Даланбаяр Бадрангую, последний держался мужественно и никогда никого не посвящал в то, какую подлую роль сыграл в его судьбе Даланбаяр.
За работой время летело быстро, и Бадрангуй не заметил, как в двери постучалась весна. На небе больше не клубились седые тучи, восход и закат были чистыми, ясными. Постепенно холода утратили былую силу, как утрачивает крепость откупоренная молочная водка — архи. Ранняя весна! Что может быть восхитительней этой мимолетной поры! Ярким и горячим стало солнце, и снег, глубоким слоем покрывавший вершины далеких гор, исчез за несколько дней, и скованные льдом реки вскрылись, и зашумела, зажурчала вода. По небу потянулись цепочки перелетных птиц, возвращавшихся из дальних странствий на родину.
Появились на свет первые хрупкие ростки подснежников.
Весна внезапно пробудила в Бадрангуе надежды на счастье. И вместе с тем еще сильнее тревожили его воспоминания о прошлом, и он не в состоянии был справиться с ними: бывают в жизни человека моменты, которые он не в силах вычеркнуть из памяти до конца своих дней! Однако теперь это были не только воспоминания о днях печали, но и о днях счастья, большого и настоящего, которое выпало в недавнем прошлом на долю Бадрангуя.
Однажды, выйдя из шахты после ночной смены, Бадрангуй замер в восторге от красоты, открывшейся его глазам: из-за далеких гор всходило ослепительно-яркое солнце и погружалось в безбрежно-синее небо. «А ведь раньше я этого не замечал», — подумал Бадрангуй и долго стоял завороженный неожиданным открытием. По пути к поселку его одолевали мысли неясные и смутные, и он даже не мог определить, относились ли они к прошлому или к будущему. Он мечтал… Неожиданно для себя Бадрангуй заметил впереди человека с быстрой и решительной походкой. «Кто бы это мог быть? Какая знакомая походка!» — подумал Бадрангуй и вспомнил — Даланбаяр.
Первым его побуждением было свернуть в сторону, но он тут же решил, что ему не пристало прятаться от этого человека, и продолжал шагать своей дорогой. Вскоре Бадрангуй догнал Даланбаяра, и когда тот оглянулся, Бадрангуй увидел, что алая краска залила его худое желтое лицо, в наглых глазах промелькнуло что-то жалкое, трусливое.
Даланбаяр остановился, опустил на землю молоток и лопату и напряженно, выжидающе следил за Бадрангуем.