Выбрать главу

В те времена шахта совсем не походила на нынешнюю. Чтобы работать в ней, действительно необходимо было обладать незаурядными качествами. Сейчас уже осталось мало людей, которые помнят шахту Налайхи тридцатых годов: одни вышли на пенсию, уехали к детям, иных уже нет в живых. С момента вступления в строй Налайхи-Капитальной здесь в основном работает молодежь, пришедшая сразу после окончания средней школы или после службы в армии. На шахте с каждым годом становится все больше специалистов с высшим образованием. Прежде были их считанные единицы. И все-таки старые кадровые шахтеры тоже чего-нибудь стоят! Скольким желторотым птенцам Бадрангуй помог опериться! Скольких вывел в люди! «Интересно, если бы начальник участка знал о том, что произошло некогда между мной и Даланбаяром, поручил бы он мне Доржа? Может, следовало ему сказать?» Он привык ничего не утаивать от своих товарищей, но тут — случай исключительный. Пожалуй, он поступил правильно. Да и стоит ли бередить свои собственные раны?!

Бадрангуй спохватился — долгое молчание могло насторожить юношу. Но Дорж и не предполагал, какие чувства и мысли одолевают его наставника. Он шагал рядом уже совсем без страха и с любопытством новичка во все вникал.

— А куда ведет этот забой? — поинтересовался он. Бадрангуй, поглощенный своими мыслями, не услышал вопроса, Доржу пришлось его повторить:

— Скажите, пожалуйста, учитель, куда ведет этот забой?

— Это — вспомогательный штрек для проветривания, и называется он — просек, — принялся объяснять Бадрангуй, стараясь сбросить с себя груз воспоминаний. Но это было не в его власти…

II

Шла весна тысяча девятьсот тридцать шестого года. Более десяти лет минуло после свершения Монгольской народной революции, избавившей страну от гнета иноземных захватчиков, лишившей всех прав и привилегий светских и духовных феодалов. Однако в стране, где до революции ламаизм занимал очень прочные позиции, решить религиозный вопрос было не просто. Власть духовенства была довольно прочной, поэтому всякие поспешные действия в этом деле могли принести только вред. В монастыре Тонхил, как и во многих других монастырях в середине тридцатых годов, по-прежнему жили ламы и большое количество молодых шаби — послушников. Но постепенно свежий ветер проник и в монастырский поселок. Все труднее становилось ламам удерживать народ в духовном рабстве, ибо люди, особенно молодежь, стремились к новой жизни, и воспрепятствовать этому стремлению было невозможно, как невозможно заставить реки течь вспять. Тут необходимо рассказать о монастыре Тонхил, ибо отсюда проистекает история Бадрангуя и Даланбаяра.

Река Зуйлийн Чулут-Гол, берущая начало в покрытых вечным снегом горах Сутайт, достигнув предместья монастыря, словно специально раздвоилась, чтобы охватить его своими рукавами с запада и востока. Главный храм о ста восьми колоннах сверкал на солнце золотым ганжиром[4]. Храм этот находился в окружении больших и малых храмов. И тут и там неторопливо, исполненные достоинства и важности, прохаживались ламы в желтых и красных одеждах, кожаные подошвы гутулов, шаркая, поднимали пыль. Руки лам перебирали четки — тибетские или индийские, украшенные причудливой резьбой. Губы беспрестанно шевелились, издавая монотонное гуденье, — монахи бубнили свои молитвы.

вернуться

4

Ганжир — отличительный знак на крыше буддийского храма в дореволюционной Монголии.