- Вашему мужу очень повезло с личным целителем, - произнес Римус, когда они сошлись в очередной фигуре танца и медленно двигались по кругу, едва соприкасаясь кончиками пальцев. - Я говорю Вам это, как маг.
Он заметил, как легкая тень коснулась ее лица и тут же пропала - эта женщина прекрасно владела собой. Но причина для тревоги, конечно же, у королевы была, и Римус это видел. Стоило выяснить, обычная ли это женская ревность или более глубокое чувство ненависти.
- Я понимаю Вас, девушка не отходит от короля ни на шаг, и, пожалуй...
- Моего мужа окружают красивейшие придворные дамы, - улыбка королевы стала ледяной, как зимнее солнце в этой насквозь промерзшей стране.
- Но они не делают для короля того, что делает Ормалин Шани. И стоит ли сравнивать красивое лицо и красоту души!..
Со стороны их беседа казалась ничего не значащим светским разговором – улыбки, плавные движения танца прикрывали холодный расчет. Римус видел, что королева страстно желала обо всем разузнать, но напрямую спросить не могла.
- Возможно, она имеет большое влияние на короля... - продолжал маг, внимательно следя за реакцией инвирской правительницы. - Даже слишком большое.
- Что Вы имеете в виду, аннэйрэ?
- А Вы подумайте, Ваше величество.
Танец развел их. Римус видел, как стали чуть неуверенней движения женщины, отметил взгляды, направленные в сторону трона, и ухмыльнулся про себя. Зерно недоверия упало в благодатную почву...
Оставалось ждать.
* * *
Ранняя весна пришла в Хардию – еще робкая, едва заметная, с зимними холодами по ночам и студеными утрами, но иногда в воздухе чувствовалось дыхание теплого ветра, согревающего лицо, приносящего волнующие запахи пробуждающейся природы. Весна радовала, вселяла надежды на новое, лучшее, наполняла сердца любовью. Но сердце Верховного Мага давно уже не внимало ее ветрам.
Римус вернулся в Сорфадос в самых расстроенных чувствах, проклиная все на свете. Эта гордая северянка наотрез отказалась ехать с ним, но маг знал, что слово, которое, как известно, не поймаешь, скоро заставит ее изменить решение… Но как скоро – то было неизвестно. А неизвестность его всегда раздражала.
Дни тянулись как обычно: бесконечные совещания, светские рауты, дела, которые накопились за время отсутствия. Но смутное чувство, что в череде этих дней что-то пошло не так, не покидало Римуса и не давало ему покоя. Он стал более замкнутым и угрюмым, чем всегда, и часто собеседники мага читали в его взгляде почти не прикрытое презрение, насмешку, колкие льдинки старались больнее ранить того, кто осмеливался смотреть ему в глаза.
Нет, никаких необдуманных действий он не допускал. Никаких просчетов и ошибок, все выверено и взвешено сотни раз. Его никто не мог обвинить в самоуправстве, хотя недовольных было много, особенно старики в Совете, которые привыкли все делать по раз и навсегда заведенному порядку и не принимали ничего нового.
Среди забот Римус мало думал о целительнице, почти забыл про нее. Хотя новости о том, что творилось при дворе инвирского короля, все же доходили до Сорфадоса, пусть и с опозданием. Старый король умер, его трон занял старший сын, намерения которого были пока еще загадкой для Хардии. Многие придворные, служившие прежнему государю, оказались теперь в немилости. Говорили, что во дворце зреет заговор, но маг мало верил в это – инвирцы с их холодной кровью не были любителями быстрых действий.
В те дни с Аруна пришло страшное известие – Римус узнал, что дочь его сестры Демельзы забили насмерть двое пьяных парней, которые видели причину неурожая в деревне в «колдовстве» девушки. Братья несчастной не могли не отомстить за сестру. И теперь семья вынуждена была бежать с острова, побросав имущество. Маг узнал это от знакомого капитана, но ничем не выдал, что это известие его поразило. Он поговорил со шкипером о беззакониях на островах, о том, как много в мире творится несправедливостей, и отпустил. Вести о единственных людях, с которыми он был в родстве, хоть и ошеломили Римуса, но не настолько, чтобы он стал винить себя в произошедшем. Да и желания помочь семье не возникало – давно были порваны те нити, которые связывали его с Аруном. Маг не искал себе оправданий, но и не страдал.
* * *
Римус стоял на балконе, на границе темноты комнаты и прошитого серебром дождя серого дня. Где-то далеко, в стороне моря, глухо рокотал гром, уходя за прибрежные скалы, к островам. Сквозь отвесную стену воды едва виднелся сад с белыми кустами магнолий, сад, наполненный шорохами и шепотом, свежими ароматами моря и цветущих деревьев, земли и мокрой листвы.